— Ребята, ну я не знаю…
— Илюшин, вперёд! Что про тебя твой район подумает! Пацаны не поймут!
— Да, наверное…
У двери послышались шаги.
— Ну что, козлина, вычистил парашу? — послышалось у входа.
Да ведь это тот солдат. И какой самоуверенный теперь. Видать, неспроста. Мои суждения оправдались, когда с ним зашло ещё пару солдат.
— Не работаешь? Ты что, идиот? — прикрикнул солдат.
— А что, родственную душу подыскиваешь? — ухмыльнулся Юра.
— Слышь, я ведь тебя по-хорошему предупреждал, чтоб ты катился отсюда!!! Не понял, что ли? — тут уж я взорвался.
— А, это вы, школьники?!! Так ведь, вас ждёт та же участь, что и вашего дружка!
На плечах одного из трёх здоровецких парней, что зашли вместе с тем солдатом, на тусклом свету переливались сержантские погоны. Дело приобретало серьёзный оборот. Такое впечатление, что проказница-судьба шепчет: «Это твой первый шаг в новой жизни! Готовься к худшему!»
Вот я и приготовился.
— Ребята! — произнёс Арсен, максимально жестикулируя руками. — А в чём дело? Мы зашли просто справить малую нужду!
Ответа не последовало. Для такого уровня накала ситуации, та фраза оказалась неуместной. Тот самоуверенный солдат стоял у выхода, плечом облокотившись о тёмно-зелёную стенку, и методично перебирал губами зубочистку. Внешне был спокойным, нахальным и уверенным в собственных силах. Второй, стоявший рядом с сержантом, похож был по поведению на бультерьера, нетерпеливо ждущего, когда хозяин даст команду «фас».
И немая команда была дана, как только Юра попытался выйти наружу. Быстрый удар в живот на мгновение усмирил Селезнёва, который упал на пол и скорчился от жуткой боли. Сам сержант, дитя болот и полнолуния, с которого и началось это противостояние, накинулся на меня, выплюнув зубочистку, и сбил своим немалым весом меня с ног. Арсен принялся бить того нервного, что на бультерьера был похож. На помощь Юрчику побежал Женя Илюшин, с жаждой мести. В драке никто никого не жалел. Перед глазами ярость, принципы и готовность продемонстрировать своё уменье владеть кулаками не хуже, чем острым словом. Мимолётом я видел свою кровь на полу, я видел кровь своих друзей — это злило меня ещё больше и вновь давало силы встать и биться, не жалея разбитых кулаков и ежесекундно появляющихся синяков и ран.
«Если это и есть новая жизнь, — мелькнуло в голове, — то я покажу, кто в ней хозяин!»
Но, увлёкшись дракой, я не предусмотрел «шах и мат» с их стороны, выражавшийся в скором отступлении этих вояк. Уже догадались? Эх, я тоже. Но было уже поздно. Четверо побитых солдат пожаловались прапорщику (кажется, Сидоркин — его фамилия), ну а тот незамедлительно примчался на место драки, где мы в тот момент умывались и приводили себя в божеский вид.
