— В МВД, раз уж на то пошло!
— Да какой там? Николаич, ему только в самокатные или пистолетиковые, — засмеялась секретарша.
— Не всех ещё ломом продавили! — съехидничал я и, развернувшись, ушел в сторону дома, не обращая внимания на болтовню сзади. Как окажется, моё высокомерие и давно забытая субординация сыграет со мной злую шутку. Подумать только, 2 ноября — я буду в армии. Оставалось каких-то несколько дней. А за это время я должен был уволиться с работы «в связи с призывом в армию», и моей любимой как-то это объяснить, чтоб она не повесилась, а также попрощаться с друзьями, собрать вещи и устроить проводы. Назад дороги уже нет. И я еще раз убеждаюсь, сколько вокруг меня несправедливости. Ненавистью укрыта обложка книги: «О моём отношении к врачам».
Как только солнышко стало персиковым цветом освещать мой старенький диван и одну из стен родной комнаты, я, сделав ежедневную гантельную гимнастику, пошёл в ванную. Пришёл в себя после добротного сна благодаря контрастному душу и сразу почувствовал, что могу горы свернуть. Сумасшедший прилив сил. Быстренько оделся, собрал документы, которые могли понадобиться при увольнении с работы, и отправился в путь. Я трудился в супермаркете «SPAR»(тогда он ещё назывался «Пик») продавцом — консультантом отдела алкогольных напитков. Ну, как и принято, работники там были «на все руки»: вместо грузчика, кассира и продавцов остальных отделов. Зарплата, разумеется, выплачивалась только за свой отдел, а не за проделанную работу. Объяснялось это только — «взаимозаменяемостью». Я был особо ценен там, ведь мог заменить практически любого. Не боялся никакой работы, а потому сегодня предстоял нелёгкий разговор. Моя управляющая, Елена Леонидовна, была строгой, но очень хорошей женщиной. Я-то работал у неё давненько, вот-вот будет полтора года, а потому знал её неплохо. Работники в «SPAR» были понятием «временным», так как уже не первый год существовала огромная «текучка». Люди приходили, а уже через пару дней писали заявление по собственному желанию. Одних не устраивала зарплата, другие — не нашли общий язык с Еленой Леонидовной или её заместителем — Аллой Викторовной. Но уйти так просто не выходило ни у кого. Управляющая попросту рвала заявление, написанное работником, и отправляла его сопеть на свой отдел. А поскольку люди нынче пошли с нестабильными мыслями, то уже спустя несколько часов кропотливой работы они передумывали, и некоторое время продолжали работать. Бывало, и я, расстроенный от полученной зарплаты, подходил к ней с заявлением, но она его рвала, предлагала успокоиться и идти работать дальше. Затем кормила обещанием о повышении заработной платы, и я шел работать. Сегодня я также предполагал, что моё заявление тотчас порвётся, и мелкими кусками полетит в урну, а я, как Антон Семёнович Шпак из фильма: «Иван Васильевич меняет профессию», удивлённо посмотрю на управляющую и попрошу не хулиганить. Аккуратненько, в голове подготавливая речь, я подошёл к закрытой двери кабинета Елены Леонидовны и Аллы Викторовны. На хиленькой дверце висела табличка: «Подумай, прежде чем войти! Действительно ли важную информацию ты хочешь донести своей любимой управляющей, отвлекая её от работы?! Подумал? Тогда, насчёт «три» можешь постучаться и с искренней улыбкой войти!». Меня всегда эта ироническая надпись заставляла трижды подумать, ведь Елена Леонидовна очень сердитая, вспыльчивая и требовательная. Если не угадать время, то можно и получить. Сразу накинется: «Дима, твою мать, у тебя что, работы нет?» Утро — самое подходящее время для просьб и подобных разговоров. Надеюсь, её ещё никто не успел рассердить. Я смело постучался и вошёл. Елена Леонидовна сидела в своём чёрном кожаном кресле перед стареньким компьютером. Как обычно, кабинет был накуренный до несовместимости с условиями жизни. Управляющая медленно чередовала глоток традиционного крепкого кофе с успокаивающим её затягом сигареты.
