Глава 5. Круглый год. Мамины именины
Чтобы настал для нас завтрашний день, надо помнить и знать, что был вчерашний, а знание вчерашнего дня и вера в завтрашний помогут нам понять и смысл того, чем мы живем сейчас.
С. Ольденбург. Предисловие к запискам А. Е. Лабзиной[165]
Уж Рождество на дворе, уже пахнет в воздухе елкой, уже вышел из дремучих лесов – так верим мы – в свой рождественский поход Дед Мороз, а у нас в доме еще один праздник до Рождества – именины мамы, 22 декабря, день великомученицы Анастасии Узорешительницы.
День неудобный для именин: последние дни в рождественские <нрзб.>; в большой семье ведутся уже сложные приготовления к великому празднику, а тут именины хозяйки дома, их нельзя миновать – как бы ни хотела этого сама хозяйка, утомленная приготовлением к Рождеству.
Для самой именинницы самым радостным, а может быть, и единственно дорогим временем ее именинного дня было утро. В это время всегда, по желанию мамы, в нашем доме принимали святыню из Успенского собора.
С вечера еще делались приготовления: в конце зала постилали большой ковер, на него ставили прочный дубовый стол, накрывали его «камчатною» льняною скатертью, нарочно для того предназначенною, полагали на два льняных полотенца.
Рано утром я приходил к маме в спальню, мне отпирали двери из орехового дерева божницы и доставали оттуда икону мамина ангела – великомученицы Анастасии.
– Ты маленький, – говорили мне, – у тебя ручки чистые, приложись к великомученице и отнеси образ ее в залу.
Я крестился, прикладывался к иконе и, прижимая образ в серебряной ризе к груди, нес осторожно его в залу, где его уставляли на стол, а перед ним ставили восковую свечу в маленьком подсвечнике.
Я был мал, но я уже знал, что значит «Узорешительница». Это – та, кто посещает темницы, ободряет и <нрзб.> узников и освобождает их от уз. Я любил эту святую и радовался: у узников есть такая заступница.
А мама и отец радовались на меня, что я истово и радостно отправляю свою обязанность перенести образ из божницы на молебный стол в залу.
