.
Могли ли сыновья подать ему ее?
Не прошло и года со дня смерти отца, как Александр Николаевич открыл в модном центре торговой Москвы, в Александровском пассаже, свой мануфактурный магазин. Не знаю, совесть или что другое внушило ему мысль открыть магазин не под своей фамилией, а «З. Н. Мясняев и К°». Этот «Мясняев» был не кто иной, как племянник отца, также служивший у него в приказчиках. У него так же, как у Александра Николаевича, не нашлось средств помочь дяде, но нашлись откуда-то средства открыть большое коммерческое дело. Кстати сказать, дело это не процвело – и оба его хозяина через недолгое время превратились в приказчиков.
Отец остался без копейки денег, в буквальном смысле слова, но у него была надежда, что он остался не без куска хлеба: он думал, что его одиннадцать человек детей, или хотя кто-нибудь из них, снабдят его этим заслуженным куском хлеба насущного. Среди этих одиннадцати один был помощник присяжного поверенного, работавший у знаменитого Ф. Н. Плевако, другой – инженер-химик[140], две дочери кончили гимназию с серебряными медалями и могли давать уроки, три – были за богатыми мужьями.
Но случилось то, чего отец не ожидал: старшие дети, жившие с ним в доме, в их числе и будущий содержатель магазина и помощник Плевако, все до одного и до одной, целым караваном оставили отчий дом, покинув отца раз и навсегда. Он прожил после отъезда детей еще полтора года, но не получил от них за это время никакой помощи.
Отец опять, как при страшном слове второго сына, не поднял на них руки с проклятием. Он отпустил этих Реган и Гонерилий с миром, он отдал им все, что было в их комнатах[141]; все, до «Божия милосердия» включительно.
Последняя надежда отца была уничтожена. Он мог считать, что весь многолетний труд его воспитания этих дочерей и сыновей короля Лира пропал втуне. Но он не сошел с ума, как Лир.
На 66-м году жизни он собирался заново начать свой старый труд – поступить на место в какую-нибудь шелковую фирму.
Но его уже поджидала тяжелая болезнь и смерть.
Свои именины на вешнего Николу он впервые за много лет встречал не в своем доме, не на террасе, выходящей в сад, благоухающий весенним первоцветом вишен и яблонь. Он встречал своего Николу тяжело больной в тесной комнате маленькой квартирки в шумном и пыльном Переведеновском переулке. Он приобщался в этот день Святых Тайн.
Были ли у него в этот день Реганы и Гонерильи с поздравлениями, я не помню; может быть, и были, но Корделии среди них не было. Отца навестил в этот день бывший его приказчик Галкин и подарил ему 25 рублей.
