Никаких пестрых и пышных «выставок» на окнах не было. Еще в розничном магазине на двух полукруглых окнах, выходивших на бойкую Ильинку, были набросаны модные материи легонькими каскадами и сложены фунтиками шелковые платки, но в оптовой лавке и того не было; на окнах были протянуты медные прутья, а на них вместо занавесок выцветали на солнце шелковые платки двух-трех сортов: простой знак, что здесь торгуют шелковыми товарами.
Когда отцу говаривали, что нужно бы устроить «выставки» на окнах и эффектнее убрать их тканями, пригласить мастеров этого дела, как делают конкуренты, отец неизменно отвечал:
– Покупатель, глядя на окна, должен только знать, чем я торгую, а мой товар сам за себя скажет, хорош он или нет.
У отца были покупатели долголетние, постоянные: раз попав к нему в лавку, они уже постоянно возвращались в нее.
В оптовой лавке, где душой дела был сам отец, все шло лучше, чем в розничной, где отец бывал лишь наездами.
Покупатель – главным образом провинциал, – узнав отца, чувствовал какую-то связь с ним. Бывало, заглянет в лавку, увидит, что отца нет, сядет на стул и скажет: «Я подожду хозяина», а то и ничего не скажет, а зайдет в тот час, когда отец в лавке.
Вот как образовывалась эта прочная, вряд ли понятная в наше время связь.
Покупатель – в суконной поддевке, с русой бородой, отцу сразу видно: не москвич и не подмосковный человек, а заезжий издалече денежный человек, долго выбирает товар. От отца ничего не укрылось: товар покупатель спрашивает ценный, прочный, рассматривает ткани как хозяин: деловито, внимательно. Один кусок шелковой материи отложил в сторону: видно, решил взять кому-то в подарок на платье; выбирает на другое платье, но колеблется, что выбрать, и никак не может решить. Приказчик, отпускающий товар, предлагает то, другое, третье – и начинает уже скучать с покупателем.
Отец подходит к прилавку, смотрит на дорогой «фай-франсе», отобранный в сторону, внутренне одобряет выбор: прочность – на четверть века – и обращается приветливо к покупателю:
– Супруге на платье?
Покупатель, точно обрадовавшись внезапному участию, отирает потный лоб платком.
– Верно, супруге. Только потрафлю ли?
– На что лучше! Товар отличный.
– А вот свояченице никак не подберу: то ли посветлее взять, покрасовитей, то ли потемней.
Отец задает вопрос:
– А свояченица-то ваша девушка?
– В девицах. Капитал у ней особый от бабки завещан.
– А о женихах-то думает ли еще?
– Как сказать? В летах она. А дума-то будто есть.
