. Вся его болтовня о Женственной Богине, Судьбе, астрологии, и т. д. ничего не стоит с этической точки зрения, являясь лишь упражнением в мифологизации, целью которого составляет перенос вины на Другого. На уровне практическо-этической жизни, любая попытка просто отмахнуться от ответственности и представить себя в качестве несвободного механизма оказывается захвачена двойной связью свободы: да, мы обречены, нами движет Судьба, всяким манипулятором манипулируют, всякий свободный агент, решающий свою судьбу, введен в заблуждение, но просто поддержать и принять это положение беспомощности перед лицом высших сил также является шагом по направлению к иллюзии, эскапистским избежанием груза ответственности.
Мы не можем избежать лап Судьбы, но также не можем избежать ответственности, ссылаясь на Судьбу. Разве не поэтому психоанализ так точно иллюстрирует наше положение? Да, мы смещены, пойманы в странные сети, переопределены механизмами бессознательного. Да, мной говорят в большей степени, чем я говорю, через меня говорит бессознательный Другой, но простое принятие этого факта (ради отрицания любой ответственности) также неверно и является самообманом. Психоанализ наделяет меня куда большей ответственностью, чем традиционные законы морали; он делает меня ответственным даже за то, что находится вне сферы моего (осознанного) контроля.
Это значит, что субъектность (в смысле свободной независимой агентности) нередуцируема – мы не можем от нее избавиться, она продолжает сопровождать любую попытку уйти от нее. Современный натурализм и буддизм на деле дополняют друг друга, хотя может казаться, что они друг другу противостоят (холодный научный рационализм против эфирной буддистской духовности), они объединены своим отрицанием Я как свободного агента, наделенного ответственностью. Но тупиковость обеих позиций показывает, что Событие, которое они символизируют – Событие радикальной натурализации человека благодаря нейронаукам, Событие просветления, достижения Нирваны в буддизме, – в конечном итоге терпит провал: истинным Событием является Событие субъективности как таковое, каким бы иллюзорным оно ни было. Нашей следующей остановкой будет западная философия, достигшая своего апогея, мысля субъективность. Мы постараемся продемонстрировать, как статус субъективности сам по себе событиен.
Остановка 4. Три События философии
В истории западной метафизики есть три (и только три) ключевые фигуры: Платон, Декарт и Гегель. Каждый из них порвал с прошлым, ничто не осталось таким же после того, как они вступили на сцену. Платон порвал с досократической космологией в поисках внутренней гармонии Вселенной и ввел в обиход метафизический идеализм; Декарт порвал со средневековым видением реальности как осмысленной иерархической упорядоченности и ввел два основных компонента философской современности – понятие бесконечной и бессмысленной механической физической реальности и принцип субъективности («Я мыслю, следовательно, существую») как окончательную основу знания; Гегель же порвал с традиционной метафизикой – идеалистической или материалистической – и положил начало эре радикальной историчности, в которой все жесткие формы, социальные структуры и принципы представляются результатами контингентных исторических процессов.
