Родерик Андара, хозяин, был мертв.
Но даже когда я думал об этой мысли, я чувствовал, как что-то шевелится глубоко в моей душе; первые, ощупывающие движения силы, которая дремала до сих пор и только медленно начинала пробуждаться.
Мой отец умер, но ведьмак выжил.
Потому что я ведьмак.
Ветер хлестал дождь почти горизонтально по поверхности воды. Ночные облака пришли с моря, черный, бурлящий фронт поглотил бледный свет полной луны и позволил ледяным дождям обрушиться на землю. Порывистый ледяной ветер также привел к тому, что жители этого участка побережья забыли, что по календарю на самом деле была середина лета и что даже ночи должны быть теплыми.
Даже обычный хлопок, с которым весла ныряли в воду, казался приглушенным и заглушался шорохом непрекращающегося дождя.
Стив Крэнтон с обессиленным вздохом отпустил ремни, сел и протянул руки по сторонам. У него болела спина. Они гребли кругами по маленькому круглому озеру почти час, и лодка стала тяжелой из-за дождя. Его ноги в черных резиновых сапогах доходили до щиколоток в ледяной воде, и холод не утихал сквозь ботинки и две пары шерстяных носков, которые он носил под ними. Его ноги онемели до колен.
«Устали?» — тихо спросил О’Баньон. «Если я должен освободить тебя …»
Гирантен покачал головой и снова поднял весла, но оставил руки неподвижными на веслах, не двигая ими. Лодка мягко покачивалась на воде, и, словно в ответ на вопрос О’Баньона, ветер поднял еще один поток дождя. Крэнтон вздрогнул, когда вода потекла под его плащ и покрыла его шею льдом.
«Нет», — ответил он с некоторой задержкой. «Я только начинаю чувствовать себя глупо, гребя здесь и промокая. Мы должны остановиться».
О’Баньон мягко рассмеялся. «Ты напуган», — сказал он.
Крэнтон впился взглядом в человека напротив. Хотя они сидели друг напротив друга на расстоянии менее десяти футов, лицо О’Баньона было не более чем темной плоской поверхностью на еще более темном фоне озера. Облачный покров был массивным, как стена, и не пропускал ни малейшего проблеска света.
«Нет», — сердито отрезал Крэнтон. «Я просто не люблю себя смущать, вот и все. Они, наверное, сейчас все вместе сидят в пабе в Голдспи и смеются над нами».
«You «вновь напугал", снова сказал O’Banyon, как если бы он не слышал последние слова. «Но уже слишком поздно, дорогая», — он вздохнул, порылся под плащом и вытащил мешочек с табаком и трубку. Крэнтон нахмурился, медленно набивая трубку, несмотря на проливной дождь, прикрывался руками от ветра и чиркнул спичкой. Табак загорелся, но он был влажным и просто кипел, а не светился должным образом. О’Баньон что-то прорычал, выбил трубку о борт лодки и сунул ее обратно в карман. Затем он вынул часы из кармана, зажег вторую спичку и попытался определить положение стрелок в мерцающем свете крошечного пламени.
