— Прекрасно. Правда, побаливать стало.
— А на что ты рассчитывал? Тебя же резали. — К ней вернулось её всегдашнее самообладание. — Тебе нужно сделать тёплую ванночку. Советские евреи, которым посчастливилось сделать обрезание, пользовались простым, но надёжным методом лечения. Они разводили в кипячёной воде марганцовку, обладающую прекрасными антисептическими свойствами. Она убивает любую заразу. Не сомневайся, она там есть, просто мы её не видим.
Ребекка Соломоновна деловито продефилировала на кухню и открыла шкафчик, где хранились лекарства, бинты и прочие предметы первой помощи. Она нашла маленькую бутылочку с розово-фиолетовыми кристаллами, и её лицо зарделось улыбкой удовлетворения.
— Так сынок, снимай брюки. Я помою миску, она должна быть чистой, как первая любовь, и приготовлю раствор.
Яков вздохнул и покорно поплёлся в ванную.
Через час пришёл с работы Илья Зиновьевич. Он сразу же узнал специфически запах марганцовки и почувствовал особую атмосферу дома и приподнятое настроение супруги.
— Чем это пахнет, Рива? — притворно недоумевая, спросил он.
— Марганцовкой, Илья.
— Ты что, порезалась чем-то?
— Это, папочка, наш сын обрезался, — засмеялась Ребекка Соломоновна.
— Ага, значит, революция, о которой твердили большевики, свершилась. Яша, ты живой?
— А как же, папа. Вот только что прилёг.
— Ну, ты конспиратор.
— Не хотелось вас с мамой волновать.
— Молодец, хороший мальчик, — сыронизировал Илья Зиновьевич. — Давай-ка мать, накрывай на стол. Выпьем, закусим. Это событие надо отпраздновать.
Он взглянул на немного смущённого сына и спросил:
— А как ты теперь на работу ходить будешь?
— Завтра позвоню секретарше отдела Хемде и возьму отпуск. Думаю, недели две хватит.
Илья Зиновьевич достал из бара бутылку добротного французского коньяка «Реми Мартен» и разлил его по гранёным хрустальным рюмочкам.
Утром Яков проснулся от не сильной, но вполне ощутимой боли. Родителей уже не было дома, они уходили на работу до семи, минут на пятнадцать раньше него. Обычно они будили его, но сегодня старались не шуметь и ушли, оставив его спящим и полагая не без основания, что и в этом случае сон — лучшее лекарство.
Яков осторожно, стараясь не травмировать рану, поднялся с кровати и направился в кухню, где на столе лежала оставленная мамой коробочка с анальгином. Он запил таблетку водой и взглянул на часы. Время приближалось к десяти, и уже пора было напомнить о себе. Он вошёл в гостиную, сел в кресло, поставил на колени телефонный аппарат и набрал номер секретаря отдела.
