— Не припомню такого.
— Сейчас мы сделаем тебе укол. Для обрезания нужна местная анестезия.
Яков почувствовал, как тонкая игла вонзилась в мошонку, и содержимое шприца быстро разлилось в паху, сковав его холодом. Врачи склонились над ним и Яков, скосив глаза, наблюдал за ходом операции. Он не ощутил боли, когда один из них срезал кожу, собранную вокруг члена, а другой сшивал образовавшийся разрез. Вся операция продолжалась минут двадцать. Ему сделали перевязку, Томер помог перебраться на постель и выкатил Якова из операционной.
Его доставили в палату с несколькими кроватями, стоящими вдоль белых свеже-покрашенных стен, и положили на одну из них. Он осмотрелся. На соседней кровати лежал мальчик лет восьми, а на других — мужчины в кипах, оживлённо переговаривающиеся между собой. Через некоторое время Яков увидел, что у одного из них обильно пошла кровь, и на простыне показалось большое красное пятно. Он позвал Томера. Тот, взглянув на залитую кровью постель, позвал врача. Мужчину положили на постель и повезли в операционную.
Потом пришёл раввин и стал читать молитвы. В палате появилось несколько человек, наверное, родственников одного из мужчин. Он полулежал на кровати, лицо его светилось радостью, а люди в комнате, образовав круг, танцевали и пели вместе с раввином.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Якова вошедший в палату Идан.
— Неплохо, пока не болит.
— Ну, тогда одевайтесь. Можно тебя уже выписывать. Если будут проблемы, ты знаешь, куда обратиться. Хотя, я уверен, этого не случится. А о девушках, пока не заживёт, не думай.
— Я понимаю. Спасибо, доктор, — поблагодарил его Яков.
Он медленно встал с кровати и подошёл к тумбочке, на которой лежали все его вещи. Одевшись, Яков попрощался со всеми и медленно вышел из клиники. Он спустился на лифте на стоянку и сел в машину.
Яков припарковался возле дома, медленно поднялся по лестнице на второй этаж и позвонил в дверь. Он услышал шаги и чуть настороженный голос.
— Яша, это ты?
— Я, мама.
Он чмокнул её в щеку и удалился в свою комнату.
— Что случилось, сынок? — спросила Ребекка Соломоновна, и Яков уже не первый раз убедился в её необычной женской интуиции.
— Я сегодня сделал обрезание.
Теперь ему нечего было таить. Интрига, которую Яков вёл до сих пор, исчерпала себя и, вместе с нарастающей болью, он почувствовал удивительную внутреннюю свободу и гордость.
— То-то мы с папой вчера говорили об этом, но решили не спрашивать тебя. Как прошла операция? — взволнованно поинтересовалась Ребекка Соломоновна.
