Потом он направился по главной аллее, с удивлением смотря по сторонам: он не ожидал увидеть здесь пантеон знаменитых деятелей культуры и спорта. У памятника Андрею Миронову Яков застал его мать Марию Владимировну в черных одеждах. Рядом с ней был мальчик. «Его внук, наверное», — подумал он.
— Скажите, пожалуйста, где могила Есенина? — спросил Яков шедшую мимо молодую женщину.
— Здесь недалеко, метров сто пройти по аллее. Будет справа, — ответила она, ничуть не удивившись вопросу симпатичного брюнета.
Яков почувствовал лёгкое волнение, узнав издали надгробие из белого мрамора, которое видел прежде на снимке в каком-то журнале. Немногочисленная группа людей стояла возле ограды, внимая юноше, читавшему стихи поэта.
«Иные живущие уже мертвы духом, а эти продолжают жить. Грань между жизнью и смертью какая-то расплывчатая. Возможно, она проходит не через физическую смерть», — размышлял Яков, внимая полным тоски и страсти словам.
Вечером Яков решил пойти в театр на Таганке, которому всегда отдавал предпочтение перед другими столичными театрами. Билет удалось приобрести с рук, и он вошёл в зал, предвкушая захватывающее действо. Но спектакль показался ему лишённым новизны и творческой фантазии, которыми отличались постановки Юрия Любимова, пребывавшего уже несколько лет в эмиграции и проживавшего с некоторых пор в Иерусалиме. Половина следующего дня прошла в прогулках по Москве, которую неплохо знал, так как не раз бывал здесь прежде в командировках или просто приезжал погулять и пройтись по театрам и музеям.
Когда он вернулся к дяде, огромный город уже погрузился в вечерний сумрак, и стало по-весеннему прохладно. Тётя приготовила котлеты с рисом и пригласила их за стол. Яков ел с большим аппетитом, запивая томатным соком.
— Когда отправляется поезд? — спросил дядя.
— В два часа ночи, — ответил Яков. — Вы не волнуйтесь, Наум Александрович, я доберусь.
— Я тебя подброшу к вокзалу. Не каждый день приходится провожать племянника заграницу, — с оттенком грусти произнёс он.
Тётя безоговорочно поддержала мужа. Через полтора часа они уже мчались на «Волге» по широким проспектам ночной Москвы, освещённым тусклым светом фонарей и окон. У вокзала они припарковались на большой стоянке и вышли из машины.
— Ну, Яша, прощай. Не забывай, пиши нам, отцу и матери привет, — сказал дядя, и Яков почувствовал волнение в его голосе.
— Спасибо Вам, Наум Александрович, за всё. Приезжайте к нам в гости, мы организуем вызов.
