— Да как-то времени нет заскочить в синагогу, — ухмыльнулся Яков.
— Ну не шути, скажи, правда, почему? — настаивала Лена, мурлыча, как большая рыжая кошка.
— Лена, мне не хотелось бы касаться этой темы, — проговорил Яков. — Но раз ты настаиваешь… В Советском Союзе евреи как нация подвергались физической и культурной ассимиляции. Под видом борьбы с троцкистско-зиновьевской оппозицией, с космополитизмом, с врачами-отравителями и еврейским антифашистским комитетом уничтожался цвет еврейского народа. А закрытие школ, театров, синагог на фоне этого уже никого не волновало. Рады были, что вообще живы остались. Кто тогда мог вообще думать и говорить о религии, традициях. На весь Киев — одна синагога, а до революции их было десятки. Это сейчас открылась синагога Бродского, которую Советская власть превратила в кукольный театр, хорошо, что не в склад. Но туда почти никто не заходит, а приходят, не знают, что делать, как молиться.
Лена подошла к нему и обняла за плечи, пытаясь успокоить.
— Ты спросила, почему я не обрезан, — продолжал Яков. — Да потому, что обрезание делалось подпольно, с этим боролись, как с религиозным мракобесием. Можно было вылететь с работы или из института или оказаться на допросе в КГБ.
— Нашему народу тоже досталось, — сказала Лена. — Украинскую интеллигенцию душили беспощадно под видом борьбы с национализмом, вовсю шла русификация… Народ сам по себе ни в чём не виноват, он — жертва, глина, из которой небольшая группа людей, стоящих у власти, лепит всё, что пожелает. Просто молчание ягнят. А в лагеря, как и в Бабий Яр, гнали не только евреев.
— Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Евреев уничтожали лишь потому, что они евреи, — возразил Яков. — Слушай, давай-ка сменим пластинку. У нас было такое чудесное настроение.
Он натужно улыбнулся, и Лена, наклонившись к нему, поцеловала его в губы.
— Ты мой хороший и такой умный! Я люблю тебя.
Яков поднялся и обнял её.
— Леночка, ты — прелестное создание! С тобой и поговорить интересно, и в постели необычайно хорошо. Счастлив будет тот, кому ты достанешься.
— А ты поторопись, отец хочет познакомить меня с каким-то красавцем из его министерства. Я же не могу ему бесконечно лапшу на уши вешать, — выпалила Лена.
— Тут что-то новое. Он знает, что мы встречаемся, и при этом торопится, — заметил Яков.
— Он хочет, чтобы я была счастлива. И пока отец занимает солидное положение, он считает, что самое время выдать дочь замуж.
