Боль была монотонной. От нее тошнило и несколько раз рвало. Она была пульсирующей, и Лада пила цитрамон. Боль была серой, и никакая другая краска к ней не приставала. Лишь свинец. Она звучала только в малую или большую секунду, не выходя даже на мало-мальскую терцию. Она всегда была холодной и выравнивала под свою температуру горячее молоко. Она была старой, испытанной многими, и поэтому стала совершенной. Боль не имела изъянов и была сплошное комильфо. Ладе не оставалось ничего другого, как принять ее как должное. Поселить в груди. Выделить там самую большую и уютную комнату. Подстроить свое дыхание под ее замедленное, и даже ложиться спать в удобной для нее позе…
…Через неделю она проснулась от того, что ее рот был заполнен слюной. Словно она уснула, не проглотив выпитую на ночь воду. И Лада понимала, что еще секунда и ей некуда будет деваться. Когда вышла из ванной, выполоскав чем-то охлаждающим рот – ей отчетливо запахло цветами. Пахло сиренью, ирисами и лилиями где-то со стороны книжной полки. И она, как охотничья собака, пошла на запах. И стала выбрасывать все книги на пол, нюхать страницы, трясти их как полотняные дорожки, пока не наткнулась на старый учебник по общей психологии Петрова. В нем она нашла засушенные цветы, которые Димка приносил ей на свидания.
Запахи стали появляться из ниоткуда и заполнять собой все. Пахло снегом от спрятанной на зиму шубы. Пахло радугой от зонта, который когда-то имел модную расцветку. До сих пор пахло клеем от слоника, которому Димка несколько лет назад приклеил хвост. Пахло ванилью, которую она никогда не держала в доме. Димка ее не переносил. А когда она стала, как ищейка, ее искать – в подвесном шкафчике обнаружилась одна стомиллионная доля грамма. Один кристаллик, который доминировал над всем остальным.
А к общепринятым, любимым всеми запахам вдруг стала равнодушной. Ни свежеиспеченный хлеб, ни кофе, ни скошенная трава больше ее не трогали. Она, как верблюд, реагировала на сигареты «Camel», как собака – на анис и как кошка – на мяту.
Однажды она услышала запах свежих огурцов в подъезде и по следу дошла до консьержки.
– Мария Петровна, это у вас так вкусно пахнет огурцами?
Мария Петровна испуганно посмотрела на Ладу и недоверчиво ответила:
– Что вы, Ладушка. Ими уже не может пахнуть. Я их здесь ела позавчера. Мне кума Люба принесла. Помните мою куму Любу, из Бритовки?…
А потом изменились вкусы. Она ела лук, и он был вкуснее яблока. И она вспомнила израильский перец… С виду обычный перец стрюк. Но внутри – сладкий, как конфета, и совсем без семечек. Он так и назывался – «Не верь своим глазам». Ей все время хотелось помидор «Черная галактика», в котором набор помидорных и черничных витаминов. И красных лимонов, и арбузов, рассчитанных на одного человека, и поэтому весом 500 граммов.
