– Смело, – похвалил он, опять склонился над картой. Затопили печь, раскидали на куске картона, кто когда на «глаза», и разбрелись по местам. Спать. Завтра тяжелый день.
В три уже никто не спал. Даже Чук, старый солдат, молодецки блестел глазами из спального мешка. А с ним пятнадцать пар глаз. Интрига расцветала, расплескав навозный аромат долгожданной мести. Вот, вот, вот… Старый нарисовался. Осветил угол фонариком и, сломавшись пополам, чиркнул спичкой. Примус загудел. Потом заплескалась вода. Большой трофейный кофейник из чеканной бронзы водружен на огонь. Все перестали дышать. Сейчас. Старый ощупал ящик, потянул крышку. Никак. Завязалась борьба с коллективным несознательным. Острый зад как бы командира являл задумчивость и недоумение. Затем – растерянность вкупе с детской щенячьей обидой.
– Что, Старый, не получается?
Прежде чем спросить, Лис глумливо и гротескно причмокнул. Комроты от неожиданности вздрогнул. Обернулся. В руке кружка. Сухое небритое лицо белеет африканской маской шамана-людоеда. Лис эффектно поднял руку над головой, продемонстрировал шуруповерт, моторчик жужукнул, как барабан револьвера.
– Ключ у меня. Дать?
Короткое слово, переполненное через край морями желчи. Воздух, казалось, треснет. Чук опытной рукой перехватил инициативу:
– Подъем, парни. На сборы полчаса. – Будто только заметил старшего: – О, привет, Александр. Уже встаем. По плану?
Все загудели, как пчелиный рой, зашуршали снаряжением, раздались щелчки фастексов. Лис обошел Старого, возвышающегося над группой безмолвной каланчой, и приподнял крышку кофейника. В лицо повалил густой пар.
– О, – удивился он, – клево, кипяточек.
Как так случилось, уже не имело значения. Похоже, кто-то из «головы» наступил на спящего духа. Будь он проклят. Звонкое «Алла акбар» разорвало ночь. Весь склон покрылся шевелящимися холмиками, камни ожили. Из глубокой тени вылезли мохнатые рожи, загалдели, как чайки. И одновременно грохнуло. Ударило как горохом по головной «пятерке», дух с дикими глазами колотил веером из калаша, держа его в одной руке. Люди посыпались. Справа зарычал пулемет, разрывная длиннющая очередь затанцевала по склону. Почти одновременно взлетели комочки гранат. Вокруг затрещали разрывы. Откуда-то издалека сквозь вату крикнули:
– Отход, отход!
Скиф дал очередь в сторону слепящего – до зайчиков в глазах – нефтяного факела и что есть духу ломанулся в противоположную сторону. Не разбирая дороги и не жалея ног. Долго бежать не пришлось. Метров через пятьдесят в бок ударило, он споткнулся и покатился вниз. В голове мелькнуло: камень? Но злой демон хихикнул: отвоевался. Скиф кувыркнулся раз, другой. И замер на дне неглубокой впадины.
