. Что более важно, итоги этой операции Третьего отделения свидетельствуют о том, что даже такое нерегулируемое ростовщичество в период либерализации и трансформации финансовой сферы в России работало по законам рынка, соблюдая рамки общепринятых условий, и поэтому вовсе не походило на тот жестокий бесконтрольный мир ростовщичества, который подразумевается в существующих исследованиях экономической истории России XIX века.
Хотя жандармы специально разыскивали тех профессиональных заимодавцев, кто занимался рискованными операциями, но систематическое изучение вопроса показывает, что число таких заимодавцев было ничтожно мало по сравнению с разовыми инвесторами, желавшими просто вложить свой капитал под более высокий процент, чем тот, что предлагали государственные банки, родственники и друзья. Судя по записям долговых документов, зарегистрированных в Московской палате гражданского суда, можно предположить, что лица, выдававшие многочисленные ссуды на протяжении конкретного года, являлись профессиональными «ростовщиками» с большей вероятностью, чем те, кто появляется в этих книгах лишь однажды. Например, в 1852 году из выборки в 138 заимодавцев таковыми являлись лишь 5, в 1854 году – 7 из 122, а в 1864 году – 2 из 55[148]. В то же время в реестре заемных писем из небольшого уездного городка Темникова (Тамбовская губерния) за первые три месяца 1820 года значится 35 кредиторов, из которых более одного займа выдали четверо, включая одного, выдавшего шесть займов[149]. Займы под залог домов, лавок и земель, расположенных в городской черте, были более предпочтительны для профессиональных заимодавцев: например, в 1855 году более одного займа выдали 11 из 100 кредиторов (а в 1860 году – 11 из 132, хотя в том, что касается выдачи займов под залог недвижимости, находящейся в сельской местности, в 1862 году, таковыми были всего 3 из 97)[150]. При этом были достаточно распространены долговые сделки между близкими родственниками: 12 в 1852 году, 14 в 1854 году и восемь в 1864 году, если считать по числу заемных писем. В реестрах должников начала XVIII века по Москве и нескольким другим городам тоже фигурируют лишь единичные кредиторы, выдававшие более одного займа[151].
Считалось, что все классы населения уязвимы для хищнического ростовщичества и нуждаются в полицейской опеке. Полиция обращала особое внимание на ростовщиков, обслуживавших заемщиков из числа молодых аристократов, имевших родственников, чьи жалобы с большой вероятностью могли запустить официальное расследование. Тем, кто кредитовал богачей, приходилось вести себя очень осмотрительно, если они, конечно, сами не были аристократами. Считалось также, что эта проблема не ограничивается одними только высшими классами. Как отмечали агенты в ходе расследования 1866 года, «что же касается до того, кто жертвы такого ростовщичества, то это по преимуществу средний класс, т. е. мелкие чиновники и бедные люди, пробавляющиеся кое как трудом и вынужденные прибегать к подобным займам часто потому, что залог вещей в ссудной казне сопряжен с затруднениями и требует много времени на то»
