В идеальном мире наши два рода познания сливаются в один. Восток утверждает, что в чувственный род познания — до пустоты, ибо, когда все безошибочно ощущаешь, в разуме нет необходимости. Запад, начиная от Аристотеля, доказывавшего, что «бытие есть мышление о мышлении», склоняется к тому, что разуму, обладающему полным знанием, чувства ни к чему. Кант предполагал, что чувства и разум имеют какой-то общий корень, но не успел докопаться до него. Позиция Канта в этом вопросе нам видится более сбалансированной, поэтому попробуем как-то приблизиться к этому корню.
Чувственное познание, в том числе интуитивное, имеет нравственное содержание. Говоря о чувствах применительно к миру, объекты которого осознают абсолютную истину, мы должны понимать, что в нем имеют смысл только высшие чувства, похожие (других аналогов у нас нет) на высшую мораль человека. Йоги, чтобы достичь этого мира, известными практиками освобождаются от низменных чувств, останавливают мыслительный поток, а затем избавляются от любых чувств, чтобы окунуться в полную безмятежность. В массовом масштабе такая практика непродуктивна, так как вместе со всеми чувствами йог освобождается и от чувства долга, высшего нравственного принципа и единственной двери в идеальный мир. В своей нирване он фактически пытается законсервировать себя в вещественном мире до лучших времен.
Чувство долга важнее разума и всех остальных чувств. Недаром, когда человек оказывается перед трудным выбором, говорят, делай, что должно, и разумное решение сложится само собой.
В идеальном мире высший принцип нравственности — долг — тоже реализуется в творчестве, но не для достижения чего-то (там есть все), а ради самого творческого процесса, Игры; и тут уже прав Аристотель, так как без участия разума творчество невозможно. Что, опять два рода познания? Едва ли. Рискнем предположить, что чувства и разум, которыми обладает вещественный мир, сублимируют в мире идеальном в высшее блаженство, любовь.
Любовь — это не только чувства, а их симбиоз с разумом, проявление чувственного разума или разумного чувства. Любовь — синоним абсолютной истины и высшей нравственности. Из всех известных нам разновидностей любви ближе всего к чувственному разуму или разумному чувству, то есть к высшему блаженству, находится христианская любовь.
Только к высшему блаженству, а не абсолютному покою, пустоте, духу и всему остальному абсолютному может быть применимо понятие Абсолюта как никем недостижимого идеала, так как счастья много никогда и нигде не бывает.
