Фарук покачал головой и сказал:
– Сколько еще тысяч погибло теперь, под властью американцев?
– Саддама приговорили за убийство всего ста сорока восьми, – сказал Халиль. – Король Марокко еще хуже, это я вам говорю; Каддафи в Ливии, Мубарак в Египте, вы можете проехать все страны. – Он обвел руками круг в воздухе. – Во всем регионе полно диктаторов, и не просто диктаторов, а страшных диктаторов. И они остаются у власти, потому что продают американцам национальные интересы своих стран. Мы в Марокко ненавидим короля, некоторые из нас ненавидят его очень сильно. Этот человек, когда в семидесятых коммунисты стали сильнее, сделал ставку на исламизм; но когда исламисты приобрели политическое влияние, стал заигрывать с капиталистической и секулярной повесткой. При его власти тысячи человек погибли, и еще тысячи пропали без вести. Чем это отличается от Саддама? Но я могу сказать вам одну вещь: я поддерживаю «Хамас». Я считаю, что они служат делу сопротивления.
– А «Хезболла»? – спросил я. – Ее вы тоже поддерживаете?
– Да, – сказал он, – «Хезболла», «Хамас» – одно и то же. Это сопротивление – всё просто. В Израиле в каждом доме есть оружие.
Я посмотрел на Фарука. Он посмотрел на меня, не опуская глаз, и сказал:
– Для меня это одно и то же. Это сопротивление.
– А что вы скажете об «Аль-Каиде» [36]? – спросил я.
Халиль сказал:
– Да, правда, это был ужасный день, башни-близнецы. Ужасный! Они сделали очень нехорошее дело. Но я понимаю, почему они это сделали.
– Этот человек – экстремист! – сказал я. – Вы меня слышите, Фарук? Ваш друг – экстремист.! Но я оскорбился не так сильно, как изображал. В этой игре, если это была игра, мне предназначалась роль оскорбленного американца, но мои истинные чувства были ближе к печали, чем к ярости. На игранная ярость и полушутливое обвинение в «экстремизме» давались мне легче, чем печаль.
– Вотвот, американцы думают, будто арабы думают именно так, – сказал я. – Меня это искренне огорчает. А вы – ну а вы, Фарук? Вы тоже поддерживаете «Аль-Каиду»?
Он на мгновение притих. Налил себе пива, выпил, и – как показалось мне, это были несколько очень долгих секунд – мы просидели молча. А потом он сказал:
– Позвольте рассказать одну историю из нашей традиционной культуры – историю о царе Соломоне. Однажды царь Соломон сказал нравоучительные слова о змее и пчеле. «Змея, – сказал царь Соломон, – защищается, убивая. Но пчела защищается, умирая». Вы знаете, что пчела умирает после того, как ужалит? Вот так-то. Она умирает, чтобы защитить. Итак, у каждого живого существа есть метод, соразмерный его силам. Я не согласен с тем, что сделала «Аль-Каида»: они применяют метод, который я не стал бы применять, поэтому я не могу употребить слово «поддерживаю». Но я не выношу им приговор. Как я уже говорил, Джулиус, и, думаю, вам следует это понять: по моему мнению, палестинский вопрос – центральный вопрос нашего времени.
