Иванса был осторожный, хитрый, как лиса. Говорил он вкрадчивым голосом. При этом плечо его подергивалось, а подслеповатые глаза с воспаленными красными веками глядели вниз.
— Как жить будем? — спрашивал он.
— Не понимаю, почему так долго русские воюют? Какой будет порядок дальше? Может быть, это власти нам таких людей посылают?
— Зачем так говоришь? — вмешался красивый удэгеец с длинными косами, обвитыми красной тесьмой. Это был Дзо-лодо — превосходный охотник из рода Кялундзюга. Он только вчера явился сюда с Катэна и еще не успел рассказать новости. Он вытер стружкой полные яркие губы. В длинных и узких прорезях глаз блеснули огоньки: — Война уже кончилась. Красные победили. Большевики. Я так слыхал. «Хуза»— это все равно что «беу»— разбойники. Они бродят в лесу, как голодные волки.
— Однако мы напрасно так всех боимся, боимся, — медленно проговорил мой отец, зевая от усталости. — Надо посмотреть, может, хуза товар будут менять? Я думаю, ничего они плохого нам не сделают.
— Канчуга ночует в юрте Голинки, — шепнул мне Кяундзя, только что перешагнувший через порог нашей юрты. Я сразу вспомнил Яту и всю ночь с беспокойством прислушивался к людским голосам.
Утром мы долго спали. Солнце уже поднялось над лесом, когда мать приготовила еду. Мы уселись вокруг очага. Отец выбрал самые длинные палочки. В левой руке у него чашка с зактой — супом из юколы. Правой он берет палочки и не торопясь начинает есть. В это время кто-то приоткрыл дверь нашей юрты. Сначала показалось дуло винтовки, затем вошли два хунхуза. Один из них сразу шагнул к отцу и прикладом выбил из его рук чашку с супом. Пепел от костра поднялся кверху. Лицо моего отца стало серым, как пепел.
— Цуба! Цуба![49]— кричали хунхузы.
Они подхватили отца под руки и вытолкнули из юрты. Когда мы все очутились под открытым небом, я услышал повсюду женский плач, крик детей, приглушенные голоса охотников. На протоку сбежалось много народу. Старик Чингиса, становясь на колени, просил сквозь слезы:
— Вожак хунхузов, я поклонюсь тебе в ноги, но ты пощади нас.
Хунхуз ударил его прикладом. Чингиса упал и больше не шевельнулся. Отец лежал связанный веревками. Его били, когда он пытался вставать.
— Что же вы смотрите? — крикнул Дзолодо, выбегая из-за кустов. В руках у него берданка.
Маленький ростом, важный, как петух, Лайси перебегает ему дорогу.
— Не стреляй, не стреляй! — кричит он. — Будет худо. Ты видишь, хуза сильнее. Их пятнадцать. Значит, пятнадцать винтовок. Надо отдать им пушнину, тогда уйдут.
