— Брат, ты очень хороший человек, — сказал Исэк. — Я знаю, как много и усердно ты работаешь.
Ёсоп заплакал.
— Ты простишь Сонджу? Ты простишь меня за то, что ты взял на себя этот долг? Ты сможешь простить нас?
Ёсоп ничего не ответил. Ростовщик будет думать о нем, как о всех остальных мужчинах, жены которых трудились на фабриках или работали в качестве прислуги. Его жена и беременная невестка оплатили долг за счет часов, которые, вероятнее всего, были украдены. Что он мог поделать?
— Ты должен идти на работу, не так ли? — спросил Ёсоп. — Сегодня воскресенье.
— Да, сестра сказала, что останется дома с Сонджей и ребенком.
— Пойдем, — сказал Ёсоп.
Он простил бы. Но было слишком поздно для чего-то другого. Когда мужчины вышли из дома, Ёсоп держал брата за руку.
— Итак, теперь ты отец.
— Да, — улыбнулся Исэк.
— Это хорошо, — кивнул Ёсоп.
— Я хочу, чтобы ты дал ему имя, — сказал Исэк. — Потребуется слишком много времени, чтобы написать отцу и получить его ответ. Ты здесь глава нашего дома…
— Это не должен быть я.
— Напротив.
Ёсоп вздохнул, взглянул на пустую улицу и подошел к брату.
— Ноа.
— Ноа, — повторил Исэк, улыбаясь. — Да. Это прекрасно.
— Ноа, потому что он повиновался и сделал то, что велел ему Господь. Ноа, потому что он верил, когда это было невозможно.
— Может быть, это ты должен сегодня произнести проповедь, — сказал Исэк, похлопав брата по плечу.
Братья быстро пошли к церкви: один высокий, хрупкий и целеустремленный, другой коренастый, мощный и стремительный.
