Утром Исэк надел темно-синий шерстяной свитер поверх самой теплой майки и рубашки и сел на полу в передней комнате, используя низкий обеденный стол для чтения. Жильцы уже ушли на работу, дома было тихо. Библия Исэка лежала перед ним, но он все не начинал, потому что не мог сосредоточиться. Чанджин склонилась к жаровне, заполненной горячими углями. Исэк хотел поговорить с ней, но робел, ждал удобного момента.
— Вам достаточно тепло? Я поставлю жаровню здесь. — Чанджин встала на колени и подвинула жаровню туда, где он сидел.
— Позвольте вам помочь, — сказал Исэк, вставая.
— Нет, оставайтесь на месте. — Она привыкла передвигать жаровню поближе к Хуни.
Когда она подошла ближе, он оглянулся, чтобы посмотреть, слышат ли остальные.
— Аджумони, — прошептал Исэк, — вы думаете, она согласится принять меня как мужа? Я могу спросить ее?
Глаза Чанджин расширились, и она с шумом уронила кочергу, но быстро подхватила ее и положила на место осторожно, словно исправляя небрежность. Она села рядом с Исэком, ближе, чем когда-либо сидела рядом с другим мужчиной, кроме мужа и отца.
— С вами все в порядке? — спросил он.
— Зачем? Зачем вам это делать?
— С женой моя жизнь в Осаке сложится лучше. Я уже написал брату. Они с женой хорошо примут ее.
— А ваши родители?
— Они годами хотели, чтобы я женился. А я всегда говорил «нет».
— Почему?
— Потому что я всегда болел. Сейчас я чувствую себя хорошо, но невозможно угадать, не умру ли внезапно. Сонджа поймет это.
— Но вы знаете, она…
— Да. И вполне вероятно, что я сделаю ее молодой вдовой. А вы понимаете, что это нелегко, но я буду отцом. Пока жив.
Чанджин ничего не сказала; она сама была молодой вдовой. Ее муж с честью преодолел много трудностей. Он был особенным. Она так скучала по нему — и сейчас он тоже нашел бы правильное решение.
— Возможно, она намерена остаться здесь с вами. Но лучше ли это для нее и ребенка?
— Нет-нет. Конечно, было бы намного лучше, если бы она ушла, — ответила Чанджин, твердо зная, как обстоят дела. — Ребенку тут плохо пришлось бы. Вы спасете жизнь моей дочери. Если вы возьмете на себя заботу о ней, я буду всей жизнью вам обязана. — Она низко поклонилась, ее голова почти касалась желтого пола, на глазах выступили слезы.
— Нет, вы не должны так говорить. Вы и ваша дочь были добры ко мне, как ангелы.
— Я немедленно поговорю с ней, господин. Она будет благодарна.
Исэк замолчал. Ему хотелось быть уверенным, что он все делает правильно.
