«Хорошо» играли первый спектакль в городе Осака – демонстрации протеста начались в три часа дня – слава Богу, нас провезли в 13 часов. В три приёма шли демонстрации, одна жутко орущая, но нас охраняла полиция. Второй поток, третий поток, без десяти до начала спектакля. Думали, зрителей не будет. Играли «Холстомера». Мы пошли с переводчицей, сели в первые ряды. Подхожу к нашему директору:
– Роман Борисович, я сяду в зрительный зал.
– Садитесь, Зинаида Максимовна, вас будет в зале шесть-восемь полицейских, охраняющих сцену, и вы с переводчицей.
Ничего! Проникли в зал тридцать пять мужественных японцев. Мы с переводчицей сели в третьем ряду, потом выяснилось, что нас приняли за американок миллионерш: места эти стоят каждое 12 тысяч иен, тем более что мы обе блондинки, и, по сравнению с японцами шикарно одеты. Это я-то шикарно одета!
Начинается спектакль, ещё ничего не понять, выходит на сцену наш оркестр, пардон, из пяти музыкальных евреев в красных рубашках. Этот громадный зал на четыре тысячи мест, где сидят 35 японцев, вспыхивает такими аплодисментами… С этого момента я начинаю реветь большими слезами.
Потом вышли наши ребятишки на сцену, как увидели меня в слезах, а ребятишки-то какие всё: народные СССР, народные РСФСР, заслуженные и проч.
И вот по обе стороны сцены возникло такое ощущение Родины: я реву, мол, ребятишки, я с вами, а они мне в ответ – Спасибо тебе, для тебя играем.
А после спектакля началось!!!
Каким образом эти 35 японцев сумели протащить такое количество букетов!? Наших ребятишек закидали цветами, не просто цветами, такими поразительными изящными букетами! И в каждом букете записка – «Не воспринимайте малое количество зрителей как наше отношение к вашему народу, к вашему искусству, к вашей стране».
* * *
Слава Богу, добрались до Осаки, разминувшись с тайфуном.
Hotel Osaka Grand до омерзения прекрасный! Номер отдельный с огромной двуспальной кроватью. В стенном шкафу – семь (!) вешалок, и шкафчик-тумбочка с полочками для семи (!) пар обуви. В ванной семь (!) полотенец разного размера, две пары таких босоножек, о которых я, быть может, мечтала всю жизнь. В той же ванной на полочке в целлофановых мешочках для одноразового употребления бритвенный приборчик, зубная щётка, зубная паста, шампунь для головы и, естественно, мыло.
Ну, обо всём прочем даже противно писать: салфетки такие, салфетки эдакие, а на полочке, приделанной внизу у кровати красного дерева, – большая изящная белая коробка, которую даже не надо открывать, посредине предусмотрено отверстие, если вам во время вашей сексуальной жизни необходимо подсушить-промокнуть соответствующие места, не вставайте с постели, только протяните руку, и к вашим услугам большое количество, полкило ароматнейших, нежнейших салфеток!
