<…>
Посылаю тебе стихи Володи Рецептера. Тебе очень понравятся. Мне очень нравятся стихи о Ленинграде, естественно, а стихи об актёрах, по-моему, великолепны.
1980–1981 гг.*
Здравствуйте, Мартыхи мои!
Не писала, не писала, да, и откровенно, и писать то не о чем было, – зачем вам знать то, что должна знать я одна.
Меня изумляют знакомые, встречая меня, улыбчивой, жизнерадостной, – как жизнь? Как ребятки твои?
Особенно замечательный вопрос: «Как жизнь?»
Ёлки-палки, лес густой! С какой же стати на углу Фонтанки я расскажу тебе про мою жизнь? И насколько тебя волнует моя жизнь?
А жизнь моя, ребятишки, плохая, дальше уже некуда!
1980–1981 гг.*
Бывают и такие унизительные дни в нашем искусстве.
Принимаю участие в концерте в Доме учителя. Для меня такой концерт перед учителями, зачуханными и интеллигентнейшими людьми, как моя училка Ирина Николаевна, – праздник, можно читать Цветаеву, Берггольц, «Визит старой дамы»[30].
Прихожу в новом длинном вечернем платье, – о Господи!
К сцене не пробиться никакими дорогами.
На пути у меня не толпа, а толпища жаждущих, вызывающе одетых, пахнущих дезодорантом девиц, самого разнообразного возраста от до вас и после меня. Они пришли во Дворец работников Просвещения! – искать свою судьбу!
Мужской состав, – военные, тоже ищущие свою судьбу, пахнущие «Тройным одеколоном», те, которые повыше рангом, «Шипром».
Все они пришли на танцы!!!
Гремит, грохочет, завывает со сцены эстрадный оркестр. Глушит уши!
Предлагаю двум моим партнёрам отказаться от выступления.
Идут к администрации.
Оказывается, нас пригласили для того, чтобы оркестр мог перекурить!
Вышли мы на сцену с Шукшиным, – ну, кто-то, ряда два впереди, сосредоточились, что-то стали воспринимать. А дальше и везде гул, гул, я сама себя не слышу, сначала орала в микрофон, который мне никогда, а особенно в этом зале, был не нужен.
Потом наступило такое отчаяние, – думаю, сейчас заору: вы, Ленинградцы! Да знаете ли вы, господа офицеры и сегодняшние ленинградские девочки, историю этого дворца, в этом дворце убили Распутина, остановитесь в вашем сексуальном водовороте! Неужели хотя бы история Распутина вас не интересует!!!
Я этого им не сказала.
Мужественно дочитала Шукшина, сняла своё вечернее новое платье и, уходя, услышала отдохнувший джазовый ансамбль.
– Не надо ссориться, -
Поцелуемся, -
И пойдём гулять!
А???
1980–1981 гг.*
Девчухи, здравствуйте, мои дорогие!
Пламенный привет вам из истинной Европы, города Риги. Здесь Европа со всех сторон, – и с настоящей европейской и с отношением к нам «азиатам»! Посылаю вам страничку рижской газетки, реклама, которую расхватывают за несколько минут. Комментарии не нужны, – сами прочтёте. Выходит эта газетка каждый четверг.
