Мы будем у неё!
Дорогой Наташка говорила, что Дорониной надо учиться играть у ЗэМэ, учиться искренности…
Наташа К.
«Мольер». Он, как всегда, прекрасен. Бася стал играть ещё лучше, значительнее. Все остальные спокойнее. Правда, Иванова в Арманде хуже Теняковой, бесцветнее – не личность. Но спектакль всё равно классный. После него прощались с БДТ. В последний раз оглядела все портреты, улыбнулась зеркалам, погладила синий бархат и сбежала по мраморной лестнице.
Обедали в чудесной шашлычной у Пяти Углов. Жаль, что открыли её так поздно. Правда, шашлык стоит всё-таки рубль сорок, и каждый день им наслаждаться нельзя.
Потом, уже в сумерках, фотографировались на мостике перед БДТ. Идя от него вдоль Фонтанки, увидели на другой стороне ЗэМэ. Она шла нам навстречу. Сделали вид, что не замечаем её, а то ещё подумает, что мы за ней бегаем. Она сама перебежала дорогу и подошла к нам. Мы проводили её до театра. Было 5 ч. 30 мин. Спектакль начинался в 8 ч. В зале малой сцены всего 9 рядов. Мы сидели на пятом. Зэмэша просто потрясла меня. Лучшей актёрской работы я не видела в последние годы. Впрочем, ЗэМэ не играла, она только стала прежней ЗэМэ и чистосердечно всем о себе рассказала.
Эржи Орбан – это идеальная ЗэМэ. Актёрская манера ЗэМэ близка манере Фрейндлих, хотя они совершенно разные. Фрейндлих лирична и мягка, ЗэМэ эксцентрична и резка. Но обе они, в противоположность Дорониной, создают образ не сильными рельефными мазками, а множеством оттенков, полутонов, штрихов. Богатством же, разнообразием, неожиданностью этих оттенков ЗэМэ превосходит Фрейндлих. ЗэМэ вся – сюрприз. И потом, она гораздо темпераментнее Фрейндлих. Но главное её достоинство, в котором нет ей равных, – потрясающая искренность. Кажется, что рядом с ней и Макарова и Ольхина наигрывают, декламируют, как в старом театре. Мышка же, как от аккумулятора, заряжается от неё искренностью. Весь спектакль – это ЗэМэ. Все остальные, хотя играют прекрасно, но совершенно не видны за ней, проходят фоном. Ещё достоинство ЗэМэ – удивительная раскованность. Ничего подобного я не встречала у других актрис. Пластика умопомрачительная. Она ни секунды не бывает спокойной. Если в напряжении застывает тело, то действуют, живут, кричат глаза, губы, всё лицо. Кто-то сказал, что она – Чаплин в этом спектакле. А Копелян признался: «У тебя там такие зассанные глаза! Так тебя жалко!»
Умница Аксёнов! Золотое, человечнейшее сердце. Как он понял, как он поднял Зэмэшу! Ведь этот спектакль для неё. И как она блистает на фоне знаменитых своих партнёрш! Мне хотелось кричать от всего этого. Во время спектакля я любила ЗэМэ, как Т.В., а может, и больше.
