Несколько слов о спектакле Сергея Юрского «Мольер»
В Пале-Рояле гасли люстры,
И вечер тихо догорел,
Виски, сжав сильными руками,
День провожал Жан де Мольер.
Шандалы в зале оплывали,
Ля Гранж день заносил в Регистр,
И пред Мольером замелькало – всё,
что прошло, – и бег был быстр…
…Мадлены профиль и Арманда,
Провалы, слава, цепь ролей.
И поднималась Тень громадна —
Он был бунтарь, он был лакей.
Всё было мелочно и глупо:
заботы, молодость, любовь.
Смеялись маски, скалясь тупо,
Ничто не волновало кровь.
И лишь Париж смотрел влюблённо,
Пытаясь овладеть игрой,
На профиль комика смущённый
Под голубой моей луной.
Спасибо, Юрский, Вам за смелость,
За Вашу искренность, за труд,
За вдохновенье и за дерзость,
За верность теме и за суд.
В театре снова гаснут люстры,
И в вечность снова день плывёт.
И над застывшею Фонтанкой
Мольер, ссутулившись, идёт.
К.Л., 1975 г.
После спектакля мы фотографировались на Фонтанке. Потом отобедали в шашлычной. А в голове всё звучала ноющая мелодия из спектакля…
Потом, уже в синих сумерках, мы снова фотографировались у БДТ – друзья увезут эти фотографии в Африку или, может быть, на Кубу, а я, в полном одиночестве, над ними буду проливать слёзы. АХ!
Пошли на Невский, рассуждаем и строим планы на завтрашний день. Вдруг Нюша: «Вон ЗэМэ идёт!»
Делаем вид, что её не видим. Наташка демонстративно отвернулась, я, как попугай, повторяю одну и ту же фразу, громко и с глупейшей интонацией.
ЗэМэ подошла к нам сама, мы искренне обрадовались:
– Зэмэша, волнуетесь?
– Да, сыграю «Кошек», и всё будет хорошо.
Мы её провожаем, желаем ей ни пуха ни пера и идём к чёрту.
Сворачиваем в какой-то переулок и фотографируем гирлянду фонарей, уходящих вдаль. Два чёрных силуэта и бусы фонарей.
Кожанчик уехала за сумочками в универмаг «Московский», а мы с Нюшей опять бродим по городу: Невский, Владимирский… И опять меряем шагами улицы этого удивительного города. Холодно. И мы греемся в магазинчике и всё говорим, говорим о театре. Я замерзаю совсем, в подъезд идти неохота, да и нет путёвого, и мы бредём к БДТ – он наш корабль, наше пристанище среди этого кипящего моря – Ленинграда. Островок в океане, где всегда тепло и спокойно. Это наш дом. А БДТ, и правда, похож на корабль – и чистота, и тишина, и иллюминаторы под крышей – тонуть будем, на рыб посмотрим.
Потом пришла Наташка, мы поднялись под крышу на малую сцену, прошлись по фойе, ругая Марка Розовского, и с трепетом и волнением ждали начала спектакля «Кошки-мышки». И вот свет погас, и на сцену вышла Зэмэша – родная, непутёвая, любимая. Наша Психея! Она была такая, как прежде, и это было больно и приятно.
