И будет недостаточно грешникам, что смерть их мучительна, ибо сказано: «и приближается к погибели душа его, и жизнь его — к умерщвляющим» (Иов 33: 22). Изгонят его из света во тьму и из вселенной извергнут его (Иов 18: 18). «Да будут они как мякина под ветром и Ангел Господень да преследует их» (Пс. 35: 5) (Сифрей Зута, 6, 26).
— Но такая аргументация возможна только там, где знакомы с текстом Писания. А как быть, если проповедь обращена к язычникам?
Аргументация за пределами еврейского мира
— Есть одна забавная история, где тотальное заточение в «ограде» Торы оборачивается пронзительным оксюмороном: в одном раннем (таннаитском>24) мидраше отвержение Торы языческими народами аргументируется авторитетом и непреложностью самой Торы:
Открылся Он сынам нечестивого Исава и спросил их: принимаете ли вы Тору? Они ответили: а что в ней написано? Сказал им: «Не убей!» Тогда они сказали Ему: но это ведь наследие, которое завещал нам наш праотец, как сказано: «Мечом твоим будешь жить» (Быт. 27: 40). Открылся Он сынам Аммона и Моава и спросил их: принимаете ли вы Тору? Они ответили: а что в ней написано? Сказал им: «Не прелюбодействуй!» Тогда они сказали Ему: мы все произошли от прелюбодеяния, как написано: «И забеременели обе дочери Лота от отца своего» (Быт. 19: 36). Открылся Он сынам Исмаила и спросил их: принимаете ли вы Тору? Они ответили: а что в ней написано? Сказал им: «Не кради!» Тогда они сказали Ему: но это же благословение, полученное нами от нашего праотца, как написано: «И будет он диким человеком» (Быт. 16: 12), и написано также: «Я был украден» (Быт. 40: 15) (Мехильта де-рабби Ишмаэль, ба-Ходеш, 5).
Встреча двух культур — это всегда интригующая тема. Да, конечно, здесь возникают определенные проблемы. Мы уже видели, как рабби Иехошуа бен Корха пытается изобретать новые механизмы аргументации за пределами Книги. С подобной проблемой сталкивался и Савл из Тарса. Убеждая язычников и не имея возможности опереться на Писание, он позволяет себе цитировать греческих поэтов (Деян. 17: 28) и надписи на языческих алтарях (Деян. 17: 23). В этом, без сомнения, обнаруживается удивительная свобода апостола Павла: где Дух Господень, там свобода (2 Кор 3: 17). Но, с другой стороны, именно этот пример также показывает, насколько глубоко был укоренен у апостола язычников этнокультурный риторический стереотип: ключевой шаг аргументации — апелляция к авторитетному тексту.
Однако не все готовы проявлять подобную гибкость. Необходимость соотносить содержание Новой Вести с текстом ветхозаветного Писания в определенных кругах сохраняется до II века. Формальное следование этому принципу среди «иудействующих» породит жалобу святого Игнатия Богоносца: «Я слышал от некоторых слова: если не найду в древних Писаниях, то не поверю написанному в Евангелии» (Послание к Филадельфийцам, 8). И каков же ответ святого Игнатия? «А для меня Христос древнее Писания!»
