— С кем ты его отправила? — с силой сжав узкий подбородок, элементаль поднял голову дочери вверх. — Тянешь время, пока его решили от меня спрятать? Ты же знаешь, что это бесполезно. От меня не сбежать.
«Конечно, она знает. Ей ведь не удалось», — подумал Павел, с тоской глядя на сестру.
Ему отчаянно хотелось помочь ей хоть чем-нибудь, однако против отца он был бессилен. Даже напав на него сейчас, Павел бы ничего не добился, — только настроил бы отца ещё и против себя, — а потому ему оставалось лишь молча наблюдать за происходящим. На большее он, к сожалению, способен не был.
— Не хочешь говорить? Ну и ладно, — в голосе Главы Дома появились скучающие нотки. — Справлюсь и сам. Я собирался тебя вырубить и вернуть домой, — доверительно сообщил он, — Но, пожалуй, не стану лишать тебя сознания. Хочу, чтобы ты видела последствия, к которым привёл твой гонор. Подайте цепи!
Последнее слово было небрежно брошено им через плечо. Из-за спины Павла вышел рунист и торопливо достал из кармана длинную цепочку из светлого, почти белого металла. Ангелина с ужасом посмотрела на неё и попыталась встать, однако отец мощным ударом в солнечное сплетение остановил её попытки сопротивления.
Рунист ловко примотал руки девушки к телу, так плотно, что звенья толщиной почти с палец врезались в домашнюю белую футболку. Из девушки будто выдернули стержень: стоило концам цепи скрепиться небольшим замком за её спиной, как лицо Ангелины побледнело.
— Не слишком приятно, верно? — довольно, будто учитель, преподающий ребёнку важный урок, сказал отец. — Даже мне родий до сих пор причиняет неудобства. Впрочем, ради единственной дочери я готов потерпеть, — с этими словами он одним движением закинул Ангелину на плечо, словно он был фермером, а она — пыльным мешком картошки. — Идём! Нужно проверить оставшиеся комнаты и подвал.
Павел замер. Он готов был поклясться, что в тот момент, когда отец проходил мимо него, Ангелина умоляюще посмотрела ему в глаза и кинула взгляд на комод, стоявший у стены в спальне. Павел окинул помещение взглядом. В комнате оставались лишь он и рунист.
«Может, кое-что я сделать всё же смогу», — Павел решительно развернулся на пятках и бросился к комоду.
Верхний ящик был заполнен всякими женскими вещами вроде фена, плойки и различного рода косметичек, как будто одной могло оказаться недостаточно. Второй — стопками полотенец. А вот в третьем обнаружилась причина, из-за которой и была затеяна вся сегодняшняя операция.
