— И то! — воодушевилась Сима-Серафима и уже шлепнула ногой. — И-ех, ех, ех!..
Добрая душа Серафима. А у Катерины-то чуть не слезы, у Матильды глаза что блюдца, а Таисья и взгляд в сторону — ей бы, а не Павле, в этой деревне свадьбу играть. Хорошо, хоть гармошка свое дело знает. И деревенские гульнуть не дураки, ногами с удовольствием так и этак выделывают. Да и кому в голову придет, что на свадьбу шли — не верили?..
Председатель встал. Хохолок пригладил, чтоб не мешал торжеству.
— С законным браком! Поздравляю, Павла Дементьевна, поздравляю, Афанасий Михайлович!
Павла и растерянно, и виновато, и с боязнью, что праздник все-таки кончится сейчас — ладно уж, не надо, чтобы кончался! — посмотрела на Афанасия.
У Афанасия улыбка на лице — доволен. И смущен немного, застеснялся вдруг на Павлу смотреть.
Павла ощутила за спиной бабий шепот:
— Гляди — по любви ведь Афанасий-то…
— А она-то… Что-то улыбка у ней не такая!
— Погодь, станет и такая…
Все углядели глазастые бабы. Чего это они про Афанасия-то? Про любовь что-то?..
Господи, да неужели и вправду, — свадьба?..
Столы и снедь сволокли со всей деревни. У кого что было, а было у каждого немало. Афанасий заартачился поначалу, полез за деньгами, но на него прикрикнули, даром что герой дня, а народу все-таки не перечь. Не свадьба, а снежный ком с горы, сам собой родившийся праздник, который тем и хорош, что без подготовки и заученности, без колготни, без расчета — того звать, а этого? — все были равны, все участники, все будто только и хотели этого — распахнуто, стихийно, со щедростью, без оглядки и сожаления.
Но веселье весельем, а языком почесать — тоже не последнее дело.
Палага принюхалась, сморщила нос:
— Слышь, бабы? Нигде не горит?
— Да нет, кажись, — удивленно ответила Исидора.
— А вроде как от Афанасия дымком тянет, — притворно вздохнула Палага.
— Ах-ха-ха!..
— А я и ведра прихватила — пожар, думаю! — подхватила молодайка.
— Их-хи-хи!..
— Два года терпел, тут удумал! — не могла угомониться Палага.
— Любаша-то его славная бабеха была, — вспомнила бабка Гланя. — Да вот как под лед зимой угодила, так и чахнуть стала.
— Я уж думала — навсегда вдовцом останется, — сказала Домкратиха.
— Ну уж, навсегда! Все живые люди, — сказала Исидора.
— Да вы, бабы, стюдню, стюдню моего попробуйте! — угощала всех Домкратиха. — Кабы знать, что такое дело, больше бы наварила!
— Приперло, видать, Афанасия, и дня не подождал! — покачала головой бабка Гланя.
Исидора взглянула на молчаливую Марию, вздохнула с сочувствием:
