Я вдруг сообразила, что не помню, видела ли когда-нибудь небо без этой рамы. Такое — чтобы огромное, бездонное, чтобы от края до края, и взгляд терялся в его бесконечности. Чтобы чистое, и его не прятали от меня кроны ревнивых деревьев, как своё личное сокровище.
Лесная тишина, которая всегда казалась мне уютным убежищем, сейчас тюремными оковами сдавила грудь.
«— Да что ж со мной такое… Словно цепями тянет…» — пришёл из памяти голос.
Как же горько я ошиблась. Цепи никуда не делись с его уходом. У меня не вышло их разорвать.
Обдирая спиной пышный мох, я скользнула по стволу дерева вниз. Сжалась в комок у корней и закрыла лицо ладонями.
«Тэми! Тэми, ты чего…»
Я очнулась от прикосновений мягких крыльев к лицу. Лежала на подстилке из опавших листьев и не понимала, что происходит. Я что же — в обморок упала?
С трудом поднялась и села, чувствуя слабость во всём теле. Я, конечно, магичила и много сил потратила, но никогда ещё после такого колдовства не лишалась чувств.
«Я же говорю, что-то не так с тобой! Как будто… как будто чего-то не хватает в твоей магии. Она… не цельная больше. Как рисунок, в котором стёрли часть узора. И он исчезает всё быстрее».
Кое-как, держась за дерево, я встала на ноги. В глазах потемнело — хотя ещё был день, до вечера далеко. Пульсирующая боль в правой руке не прекращалась, стала только сильнее.
Пора было посмотреть правде в глаза.
— Малыш… ты только не переживай слишком сильно. Кажется, мы с Дунканом и правда запустили пророчество.
Совёнок смотрел на меня с ближайшей ветки перепуганными насмерть глазами и молчал. И напоминал сейчас ребёнка, у которого заболела мама и который впервые осознал, что родители — не вечны.
— Не паникуй! Я не собираюсь умирать… прямо сейчас. И вообще. Чем больше я вспоминаю момент, когда это случилось, тем больше понимаю. Само прикосновение было не опасным. Даже наоборот — это было так… — Я почему-то смутилась и решила не расписывать Совёнку, насколько это прикосновение было мне приятно. — А вот проблемы начались, когда оно прекратилось. И это значит…
Боль немного отступила, и я почувствовала, что на верном пути.
Это значит, что прикосновения моего тёмного воина — и есть моё единственное лекарство. Он действительно, не подозревая о том, забрал часть меня — часть моей магии, часть моей жизни. Это никакая не метафора. Пророчество связало нас намного крепче, чем я могла подумать. И теперь надо мной та самая смертельная угроза, о которой оно предупреждало.
