Несколько белых каменных лепестков в кольце потемнело. От моего движения они рассыпались, тонкой струйкой пыли стекли на шершавые некрашеные доски столешницы. Бедное, работало на пределе всё это время — как и моё сердечко. Но лепестков всё ещё достаточно, чтобы колдовать.
Главный вопрос — стоит ли.
Я нерешительно подняла взгляд на широкую спину, затянутую в чёрную кожу, что всё ещё маячила в дверном проёме, почти перекрывая его. Что будет, если я сниму чары? Если Дункан поймёт, что я обманывала его всё это время? Я — Хозяйка Тишины, одна из тех колдуний, которых он так ненавидит…
Слишком страшно проверять. Слишком трудно решиться — и одним движением разрушить весь привычный уклад жизни, который раз за разом, день за днём повторялся столько лет. Дом, огород, хозяйственные дела, немного книжек и рукоделия, прогулки по лесу, забота о сохранности чар на деревьях и лесном зверье, иногда — вылазки в деревню украдкой… И всегда в страхе, и скорей — обратно, скорей в привычную, безопасную, спасительную глушь. Где совсем не страшно и никто не найдёт… как я думала.
Всё это теперь перечеркнуть одним махом? Променять на… что? Ненависть и недоверие в сером взгляде, презрение к обманщице? Какую-нибудь сделку, где меня и мою магию просто используют, а после выбросят из своей жизни? И вот тогда, когда я уже привыкну к тому, что больше не одна, будет намного-намного больнее.
Нет уж. Я так не хочу. И эти не нужные мне цепи… лучше оборвать их сейчас. Пока с его уходом я отдаю лишь малую часть себя. Потом это будет уже слишком большая брешь, которая не уверена, что зарастёт.
Поэтому поднимаю руку, вытягиваю открытую ладонь к двери.
— Вам и правда лучше уйти. Просто поверьте. Так будет лучше. Счастливого пути!
Огненные искры по кольцу. Магия будто собралась в кулак — в отчаянном, очень сильном выплеске вырвалась на свободу.
Мой тёмный воин дёрнул плечом, тряхнул головой… и ушёл. Чары убеждения снова сработали.
Сквозь узкий дверной проём, который ничто больше не загораживало, полился солнечный свет.
Магия угасла, втянулась обратно в кольцо, и оно потускнело. Отдыхай теперь! Долго не понадобишься.
Еще несколько бесконечных минут я просто сидела и невидящим взглядом смотрела на гору овощей перед собой. Ждала, когда станет легче.
Не стало.
Потому что воспоминания жалили — в этой крохотной комнатке они были на каждом шагу. Свёрнутая медвежья шкура, небрежно брошенная в углу. Топчан, хоть и старый, всё ещё был довольно крепким — он бы выдержал. Мне просто уступили место. Надёрганные и вымытые овощи, с показной небрежностью сваленные на стол. Даже о чужом человеке он заботился — потому что соратник, товарищ, пусть и временный. А я так не привыкла, чтобы обо мне заботились — что эта непрошенная забота самым острым, самым непреодолимым оружием пробила все мои щиты, ударила прямиком в нежную сердцевину.
