«Ну, вот и всё. Доигралась» — мелькнула вспышкой мысль.
А потом ослепила другая вспышка. Всё вокруг стало золотым, затем белым, очертания предметов и человека передо мной утонули в этом чистом свете. Так бывает, когда в летний жаркий полдень закроешь глаза и долго не открываешь, а после распахнёшь — и резкий поток света лишает зрения на минуту. Вот и со мной случилось похожее.
Сердце, словно громкий-громкий часовой механизм, отстукивало моё время щелчками всё медленнее и медленнее — и показалось, что остановится совсем.
А потом пришло тепло.
Оно струилось через ладонь — щекотно, до покалывания подушечек пальцев. Оно тянулось куда-то к самому сердцу, и топило прочно засевший там ледяной осколок многолетней тоски.
Стало почему-то легко. Как будто меня погладили по голове и сказали, что теперь всё будет хорошо. И так захотелось довериться этому чувству. Хоть на миг обмануться.
А ещё… я, кажется… не спешила умирать?..
Стоп. Но ведь было же пророчество! Или нет?
Я ничего уже не понимала.
А когда перед глазами перестали плясать сверкающие мушки, и реальность снова вернула свои права и окружила меня теснотой старой землянки, первое, что я увидела, был встревоженный взгляд серых глаз.
Дункан… Да, теперь у меня есть его имя.
И кажется, он мне что-то говорил. Я сделала усилие и разобрала — через плотную пелену, забивавшую уши.
— …в порядке? Тэм!
Мою руку сжали сильнее. Я тряхнула головой, часто заморгала. Поняла, что свечение, судя по всему, заметила я одна.
— Кажется… да, в порядке.
И это как раз самое странное!
— Ты закрыл глаза на секунду и замер истуканом.
Секунда? Это была всего лишь секунда?! Но тогда в эту секунду спрессовалась для меня целая вечность. За которую во мне что-то изменилось — никак не получалось уловить, что.
Я слабо улыбнулась:
— Просто замутило немножко. Вы правы, надо всё-таки позавтракать.
Осторожно вытянула пальцы из крепкого медвежьего рукопожатия, которое грозило их расплющить.
И тут же словно погасили солнце. Окружающий мир потускнел, выцвели краски. Из меня как будто всю энергию разом вычерпали огромным черпаком. Вот теперь и правда замутило — накаркала. Чтобы не показать, как ослабели колени, я перетекла одним шагом к столику — благо, всё в этой крошечной комнате было рядом, и плюхнулась на пенёк, что служил табуреткой.
Слабость не проходила. Я протянула руку, вытащила первый попавшийся овощ — кажется, это была здоровенная редиска, всё ещё мокрая от колодезной воды, которой её мыли. Вонзила в неё зубы — хоть как-то скрыть смятение. Вкуса не почувствовала. Да что же со мной творится?!
