— Зиночка, добрый вечер! Откуда ты?
— От Сарычевых.
— Кто такие Сарычевы?
— Он командир авиаэскадрильи, а жена не работает.
— И давно ты знакома с ними?
— Давно. Евдокия Никифоровна — очень приветливая женщина, гостеприимная.
Зинаида Петровна пошла рядом.
— Скучаешь? — спросила она, тоже переходя на «ты».
— Скучаю, конечно, но с тобою всегда рад поболтать… А Сарычева как звать?
— Степан Ильич. Он сам-то не очень любезен, только когда выпьет, любит поговорить о Японии.
— О Японии? И чего же он рассказывает?
— О японцах, о храмах Токио… Сегодня рассказал интересную историю. В Японии Степан Ильич встретил одного русского старика, попавшего в плен к японцам в пятом году. Говорит, там его сажали в тюрьму, как русского шпиона, а у нас сына арестовывали, как японского шпиона. Забавная история, правда?
— Была бы забавной, если бы не была столь грустной… Наверное, японских вещей у них полно?
— Евдокия Никифоровна говорит, что они обеспечили себя и детей до конца жизни.
— Очевидно, японский радиоприемник у них, фотоаппарат? Я ведь увлекаюсь радиоделом и фотографией, — добавил я, чтобы как-то оправдать свой интерес.
— Может быть, но я не видела ни приемника, ни фотоаппарата.
— И часто ты бываешь у Сарычевых?
— Часто. Ну и хитрый же ты, Максим! — рассмеялась Зинаида Петровна. — Каждый день бываю, пока Евдокия Никифоровна здесь.
— А что, она не всегда дома?
— Она постоянно живет с детьми в Омске, только изредка приезжает сюда. Жаль, в субботу она уже уезжает.
— Одна?
— Нет, Степан Ильич проводит ее… А твоя жена не боится отпускать от себя молодого мужа?
— Нет, она знает, я человек морально устойчивый, — отшутился я и распрощался с Зинаидой Петровной.
О предполагаемой поездке Сарычева в Омск я доложил начальнику отдела и высказал предложение поехать туда и мне.
— Он же знает вас как сотрудника Особого отдела! — усомнился Павлов:
— Пусть знает. Мало ли кто случайно оказывается попутчиком? Если даже спросит, скажу, еду в институт сдавать экзамены.
— Хорошо, готовьтесь. Перед отъездом обсудим детали.
В субботу рано утром двадцатиместный служебный автобус отошел от проходной войсковой части. Сарычев и его жена устроились на передних сиденьях. Я сел подальше; когда проходил мимо них, поздоровался, Сарычев молча пожал мне руку.
Сначала пассажиры живо переговаривались между собою, а потом от жары и тряски притихли, стали дремать. Сарычев и его жена склонились головой друг к другу.
Расстояние в двести километров старенький автобус преодолел лишь за пять с половиной часов. В машине было душно. Горячий ветер из открытых окон не освежал, а только заносил пыль. Но когда по чьей-то просьбе закрыли окна, в автобусе стало совсем невыносимо. Пассажиры обмахивались газетами, книгами, платками, утирали потные лица. Всем очень хотелось пить, но воды не было. Какова же была радость, когда на окраине Краснореченска водитель остановил машину около водопроводной колонки. Пили прямо из-под крана, прикладывались по три-четыре раза.
