. Газета подчеркивала, что, несмотря на «ужасные предубеждения», которые русский император испытывал раньше по отношению к французам, в своем теперешнем негодовании против австрийцев он готов даже пойти на заключение мира с Бонапартом
[215].
Наполеон с первых дней своего правления задумался о возможном союзе с Россией. Такой союз приближал крах Второй антифранцузской коалиции и сулил немало выгод в сфере международных отношений. Первый консул при поддержке Петербурга желал создать антианглийский союз, который бы втянул в свою орбиту государства не только Европы, но и Америки. В этом случае открылись бы перспективы вытеснения англичан из Азии и Индии. Наполеон писал: «Мир с Австрией – ничто, в сравнении с союзом, который смирит Англию и обеспечит за нами Египет». Он размышлял и о разделе Османских владений между Францией и Россией, подчеркивая, что, если Павел направит свои взгляды в эту сторону, их «интересы станут общими»[216]. В подобном заявлении видно то же стремление занять Россию войной подальше от границ Франции, только раньше журналисты писали об этом как о своем желании, теперь же Бонапарт пытался, опираясь на наладившиеся отношения с Россией, реализовать идею на практике.
По-прежнему критическим оставалось отношение к России в лагере республиканцев. Язвительный юмор, гротеск и заявления о «русском варварстве» и «деспотизме» еще долго не исчезали со страниц левой, но уже далекой от прежнего радикализма газеты Journal des hommes libres de tous les pays, которой теперь владел сам наполеоновский министр Ж. Фуше[217]. Здесь сообщали, например, о том, что в России резко уменьшилось число типографий, и подчеркивали, что «так и должно быть в стране, где боятся прогресса просвещения»[218].
Доставалось и русскому императору, провозгласившему себя магистром Мальтийского ордена: газета сообщала о том, что даже друзья по коалиции не желают признавать за православным монархом этого титула, и рассказывала читателям едкие анекдоты о «сумасбродствах» русского царя[219]. Не удивительно, что Бонапарту и его окружению, считавшим заключение союза с Россией важнейшей задачей французской дипломатии, требовались немалые усилия для того, чтобы склонить общественное мнение Франции в пользу подобного изменения внешнеполитического курса страны.
* * *
Основные принципы бонапартистской политики в отношении изображения России и использования устоявшихся представлений об этой стране для достижения сиюминутных политических целей начали складываться уже до брюмерианского переворота, и после установления консулата политика принципиально не поменялась. Положительное или отрицательное отношение прессы к России было очень четко увязано с фазой двусторонних отношений. Что интересно, идеологи бонапартистской политики пытались строить позитивный образ России как возможной союзницы Франции при помощи традиционных и в целом негативно окрашенных стереотипных представлений о ней, существовавших еще с середины XVIII в. Отличие было в том, что теперь вместо устаревшей идеи сдерживания российской экспансии при помощи «восточного барьера» предлагали заключить союз с Российской империей, сохраняя при этом в душе прежний страх перед «северным колоссом». Повинуясь воле Первого консула, французские газеты на все лады старались обосновать военный, политический и торговый союз с Россией. Интерес представляют газеты, выходившие в период Египетского похода генерала Бонапарта, как пример одного из первых опытов будущего императора по формированию целостной информационной политики. Новости о России и на страницах
