старалась подчеркнуть достоинства русского императора. Публиковалось немало красноречивых статей с одобрением действий царя и его министров, а негативная роль оставалась за Англией, которая в качестве вероломного и лукавого союзника убеждала Павла I «не отказываться от планов окружения Европы, присоединить к владениям в Крыму венецианские острова, даже Константинополь, Мальту, Минорку»
[208].
Распад Второй коалиции, действительно, послужил причиной для переговоров между Россией, Пруссией и Англией, но исход их не был предопределен, и потому в прессе появлялись публикации с неожиданными прогнозами: «Утверждают, как сообщает Таймс, что генерал Дюмурье представил императору России план четверного альянса в составе России, Франции, Испании и Пруссии. По этому договору будет предусмотрено, что прусский король будет обладать Нидерландами, Голландией, даже городом Гамбургом, отказавшись от своих приобретений в Польше, а польское королевство будет восстановлено и великий князь Константин, второй сын Павла, станет ее королем, царь уступит ему место великого магистра Мальтийского ордена, французы сохранят Мальту, а Корсику передадут России, что границы Франции будут окончательно установлены по левому берегу реки Рейн… Этот проект очень заинтересовал Павла, который назначил Дюмурье генерал-майором кавалерии и выделили ему пенсион в 10 000 рублей. Дюмурье по поручению Павла отправлен с миссией в Лондон и сейчас уже прибыл в Нижнюю Саксонию»[209]. Смелые «фантазии» журналиста, возможно, были продиктованы из министерского кабинета, дабы скрыть колебания петербургского двора и скомпрометировать миссию Дюмурье[210]. С радостью парижская пресса сообщала весной 1800 г., что, по сведениям гамбургских газет, удача отвернулась от английской дипломатии и Павел более не собирается идти навстречу предложениям лондонского кабинета[211]. Moniteur зорко следил за придворными новостями, приветствуя отставку англофила вице-канцлера Н. П. Панина и провал миссии английского военного представителя в российской столице[212]. Альманах Mercure de France преподносил это событие и временную смену ориентиров в международной политике России как дипломатический переворот, хотя и указывал на личный фактор, т. к. «Панин слишком охотно выполнял просьбы английских коммерсантов»[213]. С нескрываемым удовольствием Moniteur сообщал об отъезде из российской Митавы Людовика XVIII со свитой как о скором и неминуемом факте и об очевидных раздорах между Венским и Петербургским дворами
