Ему показалось, что она пожала плечиками и многозначительно улыбнулась.
Он понимал, как растеряны Лилу и Саша: их обуревали совсем иные чувства, чем его самого, скорее неприятное сочетание смирения и тревоги. Биби оказалась нормальным зверьком, удручающе обыкновенным, забавлялась чем попало, радовалась любому зернышку, упавшему со стола, любила забираться под шкаф или взбегать на этажерку. И, как все песчанки в мире, Биби не пожимала плечами, не улыбалась и не умела говорить.
Несколько тягостных и долгих минут – и Гомер уже больше не мог выносить нараставшего в душе смущения. Но даже мучительный стыд перед приятелями был сущей ерундой по сравнению с утратой надежды, которой больше не было.
Ему так не хватало отца, что им овладевало безумие. Вот-вот он станет таким же, как Жорж Финк, сумасшедший паренек с горящими глазами, озаренными своими же собственными бреднями.
– Ничего-ничего, – промурлыкала Лилу.
Ему посочувствовал даже Саша.
– А я уверен, что в следующий раз все получится! Это только сегодня, Биби, для тебя неудачный день, ведь у тебя полным-полно забот.
И правда – песчанка бегала, крутилась вовсю, прыгала, вертелась, точно и она вдруг чокнулась.
– Ладно, нам пора идти, – сказал Саша.
И взглянул на Лилу.
– Я немного тебя провожу?
Уже довольно давно он не упускал случая остаться с ней наедине. Это наконец заметил даже Гомер. И в этот вечер чувство одиночества и покинутости вдруг пронзило его как никогда прежде.
– А что, если перед уходом нам все-таки заглянуть в монтажную студию? – спросила Лилу.
Для Гомера такое предложение выглядело последним шансом доказать, что ему все это не привиделось. Жалкий и встревоженный, он кивнул головой и побежал за ключом.
При дневном свете монтажная студия выглядела совсем по-другому. Но Гомер, вставляя ключ в замочную скважину, испытал в точности такое же чувство проникновения в место запретное и священное.
Саша и Лилу было еще хуже: им еще ни разу не приходилось бывать в студии, зато с исчезновения Давида Пима они столько о ней слышали, что место казалось им проклятым.
– Страшновато, – процедил Саша, не осмеливаясь войти.
Лилу, хотя тоже боялась, все-таки сделала шаг вперед, осторожно озираясь вокруг.
– Привидений нет, – сказал Гомер.
– Сам напугаешь кого хочешь, – возразил Саша. – То есть, я хотел сказать, не ты страшен, а это твое местечко.
Вдруг солнце вырвалось из-за туч, и сквозь маленькое окошко его луч озарил все помещение косым ослепительным конусом света. В конусе заплясали пылинки, подтверждая правоту Саша: здесь существовали и иные формы жизни.
