– Ты так хочешь поверить – но не можешь, да? – вздохнул он.
То, что Нинон не ответила сразу, его совсем доконало. Это катастрофа, он испортил все. Теперь ему самое место в Гренатье. Отец навсегда останется заперт в своем чертовом фильме, вот как все кончится – то, что казалось единственной надеждой.
Он почувствовал, как тетина рука ерошит ему волосы – так нежно, что поперек горла словно встал клубок тревоги, от него стало больно.
– Как думаешь, Телемах любит пироги? – прошептала она.
Он посмотрел ей в лицо, суровое и серьезное. Нинон явно была не расположена к шуткам. Гомер ничего не понимал.
– Да, он гурман, – ответил он дрожащим голосом, – и вечно голодный.
– Как Саша?
– Вроде того.
Она отпустила его, отрезала большой кусок пирога, положила на блюдо и повернулась к племяннику.
– Ты не пойдешь? – спросила она, улыбнувшись краешком губ.
Гомер едва не упал со стула.
– Иду, – отозвался он тем голоском, который сам в себе ненавидел: когда его голос поднимался до неестественно высоких ноток.
Нинон спустилась в подвал, прошла его, потом тихонько постучала в дверь.
– Привет, – сказала она, входя в берлогу-гараж. Гомер затаил дыхание. Но случилось совсем не то, че го он так опасался: при появлении Нинон лицо Телемаха озарилось радостной улыбкой.
– Привет, – эхом отозвался юноша.
Гомер внимательно вглядывался то в нее, то в него, следил за их жестами и взглядами, а тетя в это время сооружала импровизированный столик для ужина. «Поверить не могу!» – про себя закричал Гомер. Было ясно, что Телемах с Нинон успели познакомиться поближе, и это скорее раздражало; ведь она обещала дождаться его, Гомера. Но как все-таки трудно сердиться на собственную тетю… А разве сам он устоял бы? Ему оставалось лишь понять ее. И простить.
Зато разыгрывавшийся на его глазах балет взоров и улыбок поверг его в полное изумление.
Между Нинон и Телемахом явно что-то происходило.
Они нравились друг другу. И даже очень.
Сообразительная Нинон поняла причину смущения Гомера.
– Я опасалась, что очень перепугала твоего гостя, вломившись к тебе в берлогу, – объяснила она, – и вернулась его успокоить, вот мы и поболтали немного. – Немного?
– Вполне достаточно.
Гомер почувствовал себя уязвленным. Нинон заставила его рассказать всю историю, а сама уже все знала. – Сердишься? – спросила она, протянув руку, чтоб взъерошить ему волосы.
Недовольно сморщившись, он уклонился и отступил на шаг. Тогда Нинон высказала все за него:
