У Гомера сжалось сердце, он никак не мог решиться. Говорить или есть? Есть или говорить? Так он и сидел, глупо застыв с куском пирога в руке.
– М-м-м, вот рецептик-то, один вред, – заметила Нинон.
Она облизала пальцы, по которым текло горячее масло, и добавила:
– Ох, до чего же вкусно… Но для фигуры – просто кошмар. Тут в каждой порции не меньше четырех тысяч калорий!
Несмотря на такую явную попытку разрядить атмосферу, Гомер есть не захотел и положил пирог обратно в форму из фольги.
– Следишь за фигурой? – подколола его Нинон. – Я смотрю, ты в этом деле настроен еще серьезней меня. – Я потом съем.
– Если я все раньше не проглочу!
Нинон всячески старалась приободрить его, и он был ей благодарен. Но это не означало, что ему можно отступать: сейчас придется нырнуть. Вот сию минуту. – Знаешь, это непростая история.
– Нет, не знаю, но ты мне все объяснишь, так ведь? – произнесла она нежно.
И хотя его рассказ получился на редкость бестолковым и путаным, она дослушала его до конца, не перебивая. Рекорд для такой любопытной болтушки. Иногда она хмурила брови и широко раскрывала глаза, словно произнося беззвучное «о-о-о!».
Вопреки первоначальным планам, он рассказал ей обо всем, абсолютно обо всем и сейчас испытывал странное чувство, что-то среднее между тревогой и облегчением. Поверит ли она в такое? И если да, то что же будет дальше?
Когда он наконец закончил, она положила обе руки ладонями на стол и откинулась на спинку стула.
Тишину разорвало ругательство. Бранные слова Нинон употребляла редко и не любила их – разве только в некоторых исключительных случаях.
Это совсем вывело Гомера из равновесия.
– Ты мне веришь? – прошептал он срывающимся голосом.
Взволнованная, она внимательно всмотрелась в его лицо, потом встала и, наклонившись к нему, прижала к себе так крепко, что он едва не задохнулся.
– Племяшек мой, знаю, каким бурным бывает твое воображение…
– Значит, не веришь, да? Считаешь, я все это придумал? Что я выдумываю себе фильмы из-за того, что мне так не хватает папы?
В его душе печаль и гнев слились в одну взрывчатую смесь. Гомер изо всех сил оттолкнул Нинон, но она удержалась за него и обняла еще крепче со слезами на глазах.
– Подожди, Гомер, подожди! Я очень хочу верить тебе…
Он так и застыл раскрыв рот.
– Ты очень хочешь? – пробормотал он.
Растерянный, он не знал, что и подумать, в голове все путалось. От смятения задрожали скулы, потом пальцы, словно по телу пробежал электрический разряд. Нинон прижала Гомера к себе еще сильнее, ее сердце бешено колотилось у самой его щеки, она тоже была в полном замешательстве.
