Случилось наоборот, и к этому они были совсем не готовы. Они уже привыкли считать Борю полноправным членом их семьи и полагали, что в Польшу выедут все вместе. И кто знает, как бы сложилась дальнейшая судьба Бориса Алёшкина, кем бы он стал, если бы действительно вместе со Стасевичами попал в Польшу.
Но… судьбы человеческие настолько неопределенны и независимы от воли и желания самих людей, они складываются и протекают так причудливо и удивительно, что нет ничего странного, что и судьба этого мальчика сложилась совсем по-другому, чем, может быть, представляли Стасевичи.
Уже всем пора бы, кажется, убедиться, что в жизни встречается так много всяких но, что просто голову теряешь, как это все-таки людям удается добиться выполнения тех или иных своих желаний. Впрочем, это уже размышления… Вернемся к фактам…
Что же делать с Борей? С собой в Польшу его взять нельзя…
Оставить его в Темникове? У кого?! У его тетки или у Армашей – невозможно… Соглашались взять его Ромашковичи, но те тоже собирались из Темникова уезжать, куда же он тогда денется?
Отдать его в приют, вновь открывшийся в Саровском монастыре, что настоятельно советовала Елена Болеславовна, – жалко… Говорят, что детишки там мрут, как мухи, с голоду и разбегаются от «горе-воспитателей».
– Вероятно, придется отправить его в Кинешму к дяде Мите, он к племяннику относился неплохо. Родной дядя, ну а его жена, ведь не зверь же она, не съест ребенка. И если надумают отдать в приют, то пусть уж они делают это сами – все-таки родные.
Да, ничего не поделаешь… Придется так и поступить… Правда, от Дмитрия Болеславовича последний год никаких известий не было, но он, кажется, жив.
Так думали, советовались между собой Стасевичи, Армаш и Неаркина. И вот в первый раз в жизни при решении его судьбы он был опрошен сам. Борис категорически отказался остаться у тёти Лёли, хотя та этого и не предлагала, не захотел он отправляться в приют, а заявил, что лучше отправится на поиски дяди Мити или отца.
Был в Темникове еще один человек, желавший оставить Борю у себя, это его третья бабушка – Анна Никифоровна Шалина, но Стасевичи, зная ее бедственное материальное положение, на это предложение не согласились.
В конце концов, решили отправить Бориса Алёшкина в Кинешму. Начались сборы.
Прежде всего, его надо было хоть немного одеть. Остатки костюма, сшитого полгода тому назад, были в таком плачевном виде, что в них еще можно было ходить по Темникову, но «выпускать мальчика в них в свет», как выразилась Янина Владимировна, немыслимо. Пришлось снова его обшивать. В качестве материала использовали старый костюм Иосифа Альфонсовича. Эта перешивание решили поручить портному. Был такой старичок в Темникове, некто Еремеич, который мог из любой, даже самой старой вещи что-то еще «соорудить», как он поговаривал, но он был завален заказами: все готовились к новому учебному году, пришлось произвести переделку домашними средствами. Няня Маня и Луша старались, но сделали работу не очень умело. В результате получился «кустюм», как его называла няня Маня, висевший на его владельце как на вешалке. Одновременно сшили ему и новую пару белья.
