Значит «иллюзион» можно было открывать! Но что показывать?
Нужна картина – кинематографическая лента, и притом не обыкновенная, а такая, которая подошла бы к их самодельному аппарату.
Ведь у него рамка-то была, как нам теперь понятно, больше, чем у самого большого современного аппарата. Размер диапозитивов, которые вставлялись в фонарь 8 на 8 сантиметров, следовательно, и кинематографическая лента должна была быть такой же ширины.
Долго думали, из какого материала делать ленту. Идеальным было бы стекло, если бы оно гнулось и могло передвигаться в аппарате. Еще лучше была бы целлулоидная пленка, из которой тогда делались настоящие киноленты, но ее не было, стекло тоже не годилось, остановились на бумаге. Некоторые диапозитивы, имевшиеся у Юры, были бумажными, они продавались большими листами, разграфленными на картинки, напечатанными на прозрачной бумаге. Нужно было листы эти разрезать, вставить картинки между стеклянными пластинками, обклеить с краев бумагой – получался диапозитив.
Но такую прозрачную и плотную бумагу найти не удалось, пришлось воспользоваться обыкновенной, из которой шили тетради. Выяснилось, что после того, как ее пропитать обыкновенным постным маслом, она довольно хорошо пропускает свет, и нарисованный на ней заранее рисунок отчетливо виден на экране. Выпросить у Души постного масла, нарезать бумагу на ленты необходимой ширины, расчертить на картинки было не трудно.
Боря загорелся и предложил сделать какую-нибудь приключенческую картину, но Юра был старше, разумнее, смотрел на вещи более реально и понимал, что нарисовать даже небольшую картинку для показа на экране трудно, а таких картинок, как он уже знал, даже для коротенькой картины понадобятся сотни. Дело явно непосильное не только им двоим, но даже и всей группе их друзей.
Он охладил пыл Бориса и предложил, что сначала, чтобы проверить работу аппарата, они нарисуют какой-нибудь один простой предмет, меняющий свое положение. Например, качающийся маятник.
Так они и сделали. На каждом квадрате нарисовали маятник, отклоняющийся сперва в одну, потом в другую сторону. На одной стороне ленты Юра патрончиком пробил дырочки, он объяснил, что это будут отверстия, проталкивающие их самодельную киноленту. Когда работа была закончена, бумага промаслена, а лента вставлена в аппарат, Юра склеил ее концы так, что получилось большое бумажное кольцо. Через несколько минут на натянутой простыне было видно, что маятник качался! Да, да, качался! Правда, качанием его движения можно было назвать лишь условно, но он двигался, пусть прыжками-скачками, неровно, но перемещался с одного края экрана на другой. Восторг Бориса был так велик, что он не выдержал и громко закричал: «Ура-а-а!» На его крик в комнату прибежали Ванда, Луша и няня Маня, последняя при виде этого изображения на простыне, которое, вообще-то говоря, на маятник было похоже только в Борином и Юрином воображении, даже сплюнула и перекрестилась, а Ванда запищала также восторженно, как и Боря.
