Начавшись раз, эти набеги стали регулярно повторяться, и ко времени возвращения из Москвы взрослых Стасевичей от фруктовых запасов Варвары Аполлоновны почти ничего не осталось.
Сама она берегла запасы к праздникам. И когда она на Рождество, захотев приготовить себе рисовый пудинг, достала из одного из своих мешочков рис (что в то время тоже считалось невероятной редкостью и роскошью), решила сварить к нему компот, то обнаружила в своем ящике несколько кусочков груш и яблок, случайно завалявшихся в уголках ящика.
Это открытие изумило, обидело, а затем и рассердило ее. Она, конечно, сразу догадалась, чьих рук это дело, но никому ничего не сказала, только с этих пор стала тщательно запирать свою комнату, ключ от нее носить на веревочке у своего пояска, да при встрече с ребятами так укоризненно и грустно на них смотреть, что они от этого взгляда готовы были провалиться сквозь землю. Оба шалуна, конечно, осознали всю неприглядность своего поступка, а иногда в ссоре даже укоряли им один другого. Юра почему-то считал, что соблазнил его на этот грабеж Боря, а тот в свою очередь был твердо уверен, что зачинщиком следует считать Юру. При всем этом они все время опасались, что Варвара Поломана скоро не только будет укоризненно глядеть на них, какая ей от этого польза, а пожалуется Иосифу Альфонсовичу и им придется отвечать.
И вот ожидание этого, страх возмездия прямо-таки изводили обоих ребят. Вечерами они не раз говорили: «и чего она все смотрит, хоть бы папе сказала скорее» (Боря Стасевича тоже иногда называл папой).
А пока они оба старались попадаться на глаза Варваре Аполлоновне как можно реже, и еще издали завидев ее на дворе или в коридоре, куда-нибудь скрывались. Пострадавшей сохранить происшедшее в тайне не удалось: она как-то проговорилась няне Мане, не скрыв и имен подозреваемых воришек. Та доложила об этом Янине Владимировне, которая в свою очередь сообщила Иосифу Альфонсовичу.
Вызвав ребят в кабинет и устроив им основательную проборку, оба родителя предложили отправиться к Варваре Аполлоновне и отнести ей большой кулек сухих фруктов, привезенных Стасевичами из Москвы для Ванды. Они приказали, отдав Варваре Аполлоновне фрукты, просить у нее прощения.
И, пожалуй, ребят не так испугала эта проборка, во время которой им пришлось выслушать немало неприятных слов, как именно это нелепое, на их взгляд, дарение фруктов и, главное, просьба о прощении у Варвары Поломанной. У этой, как потом Боря выразился, «недорезанной буржуйки»? Между прочим, такие ругательства, как «буржуи», «недобитый буржуй», «белобандит» и тому подобное, были в то время довольно частыми ругательствами среди ребят, хотя большинство из них, как, впрочем, и Борис Алёшкин, истинного смысла их и не понимали. Как бы они ни ворчали, а исполнять приказание Иосифа Альфонсовича им пришлось. Он умел настоять на своем.
