В конце лета приехав в лес, Юра рассказал о большом событии: в Темников приезжал «иллюзион». Раньше мальчишки слышали об этом изобретении, знали, что в Москве, Петрограде и других крупных городах «иллюзионов» много, что они работают каждый день. До сих пор ни одному из них видеть его не приходилось, а тут Юра не только видел сам «иллюзион», но и смотрел даже картины, которые в нем показывались.
Однажды в перерыве между номерами, исполнявшимися оркестром в городском саду, Юра подошел к круглой тумбе, стоявшей у входа в сад, на которой обычно расклеивали афиши приезжавшие в Темников гастролеры, и вывешивались объявления о любительских спектаклях и концертах.
Его внимание привлекла большая красочная афиша. В ней было написано, что приехавший в Темников «иллюзион» задерживается на два дня и будет вечерами показывать «новейшие кинематографические ленты»: драму из ковбойской жизни в частях и веселую комедию с участием знаменитого Глупышкина.
Конечно, Юра немедленно купил билет и на следующий день с замиранием сердца следил, как по белому экрану, натянутому на занавес сцены, скакали, стреляли, умирали и оживали ковбои. Как они увозили красивую девушку и как, в конце концов, жених спасал ее и они при одобрительных возгласах всего зала целовались так, что их головы занимали весь экран. Затем он до боли в животе хохотал над забавными приключениями Глупышкина, который без конца падал, пачкался, был избиваем, но все-таки всех побеждал и покидал экран, улыбаясь зрителям во весь свой широкий рот.
Неизвестно кто испытывал большее удовольствие, рассказчик, повторявший приятелю виденное и переживавший это замечательное ощущение вновь, или слушатель, внимавший ему с открытым ртом и вытаращенными глазами. Он не мог пока ещё представить себе этот чудодейственный «иллюзион», это удивительное зрелище, когда по белому полотну вдруг начинают бегать, как живые, люди и звери. Этих ребят «чудо двадцатого века» при первом с ним знакомстве действительно потрясло.
Юра, конечно, не ограничился рассматриванием картины на экране, но сумел добраться и до аппарата, в котором крутили ленту, благо он стоял у стены театра на составленных вместе нескольких столах на высоком треножнике. Рассмотрев аппарат, он увидел, что по своему устройству он похож на имевшийся у него волшебный фонарь, картины которого он с приятелями не раз рассматривал. Удалось ему выпросить у механика и кусочек порвавшейся ленты, он вмещал в себя всего одну картинку, красивую, если ее рассматривать на свет, но совершенно не объясняющую главного вопроса, как все-таки люди, показываемые такой картинкой, могли бегать, стрелять, ездить на лошадях.
