Тогда человек в кожаной тужурке отступил на шаг от напиравшей на него толпы, а она к этому времени выросла человек до пятидесяти, и, подняв вверх руку, громко крикнул:
– Тише вы! Так толку не будет. Становись в очередь и подходи по одному!
Толпа послушалась окрика и стала становиться в очередь. Произошло это не без препирательства между отдельными людьми. Но солдат быстро навел порядок. Поставив корзину на снег, он, схватив за рукав особенно шумевшего пожилого мужчину, одетого в дорогую, хотя и поношенную шубу, отвел его в самый конец довольно уже большой очереди и сказал:
– Вот, «купец», чтобы не шумел, постой подольше, прохолонись маленько! – Затем он обернулся к продолжавшим спорить людям и, указывая на конец очереди, пригрозил: – Если галдеть не перестанете, то все за «его степенством» очередь занимать будете, понятно?!
После этого шум немедленно утих.
Случилось так, что Боря и Дима с матерью оказались почти в самом начале очереди. И вскоре человек в кожанке, для удобства присевши на тумбочку, отгораживавшую тротуар от мостовой (в то время почти во всех городах тротуары именно таким образом отделялись от проезжей части улиц), уже разговаривал с Борей, очередь которого подошла.
– Ты чего, малец? К кому пришел? – добродушно спросил он оробевшего Борю. Добродушный тон, с которым «чекист», а Боря мысленно так окрестил этого человека, обратился к нему, а также довольно приветливое выражение его лица заставили парнишку забыть свою робость, и он довольно смело ответил:
– У меня вчера дядю зазря забрали, я ему покушать принес. Да вот не знаю, здесь ли он?
– Ишь ты какой, «зазря!», а ты почем знаешь, что зря? Как его фамилия?
– Пигута Дмитрий Болеславович, доктор он! – ответил Боря.
– Доктор, говоришь, вчера? Емельянов, посмотри в список, есть ли там его дядя.
Солдат раскрыл большую конторскую книгу (вынул ее из корзинки «совсем как в лавке какой», подумал Боря), полистал ее, водя пальцем по строчкам и шевеля губами, затем сказал: «Пи-игу-ута! Есть такой, в пятнадцатой они, там вся интеллигенция сидит».
– А это из пятнадцатой… Ну ладно, пропусти мальца к дяде, пусть снесет ему поесть. Вишь, боятся, как бы не отощал на тюремных харчах. Войдешь во двор, направо маленький флигель увидишь, это и есть пятнадцатая камера. Там часовой у двери стоит, так скажи ему, мол, Казаков разрешил к дяде пройти. Беги быстрее, поди ноги-то закоченели.
Боря никак не ожидал, что с ним поступят так милостиво…
