– Слушай, Боря, ты Славу и Нину помнишь?
– Ну конечно!
– А ты знаешь, что Слава умер? – немного помолчав, снова спросил Дмитрий Болеславович.
– Нет, мне ведь о них никто ничего не говорил. Они жили у своей бабушки… Бабуся им иногда наши вещи и книжки посылала… А потом, когда я жил у Стасевичей, о них совсем ничего не говорили.
– А отчего он умер? – спросил довольно равнодушно Боря: растеряв от смерти за сравнительно короткое время самых близких родных, он и к этой, может быть, самой трагической потере, отнесся как-то безразлично. Он жалел Славу, но настоящего горя при известии о его смерти он не испытал.
– Да Стасевичи сами не знали о судьбе твоего брата и сестры, а дома я не хотел говорить о них, чтобы не раздражать Анну Николаевну, ну а вот теперь решил рассказать. Слава очень тяжело болел и умер два года тому назад, а твоя младшая сестренка Нина жива, она и сейчас живет у своей бабушки в Костроме. Хочешь ее навестить?
– Конечно, хочу! А когда мы поедем?
– Прямо сейчас, мы не пойдем ни на какую охоту, а сядем на пароход, поплывем на нем в Кострому, до вечера побудем там, затем вернемся обратно, переночуем и поедем домой. Только…
Дмитрий Болеславович на секунду запнулся, затем продолжил:
– Только Анне Николаевне об этой поездке лучше ничего не говорить, а то она расстроится и опять будет шум… Понимаешь?
– Понимаю, что я, маленький что ли? – ответил Боря. А про себя подумал: зря он это так, сказал бы тётке все, может, она бы и не ругалась, все равно в конце концов узнает, только больше крику будет…
Сказать этого дяде Мите он не решился…
– Ну, так пойдем побыстрее, надо торопиться, чтобы не опоздать к пароходу.
После услышанного торопить мальчика было не нужно, он уже вприпрыжку бежал к берегу реки, у которой стояла небольшая баржа, исполнявшая роль пристани. Как раз в это время к ней подходил маленький однопалубный пароходик, который через три часа и доставил их в Кострому. Там, поднявшись в гору по извилистой грязной улице, они подошли к старому деревянному дому с большим крыльцом под двускатной крышей. На крыльцо, выходившее прямо на улицу, вела широкая дверь, обитая железом, закрытая толстой железной полосой, запертой, с одной стороны, большим висячим замком.
Эта дверь Боре показалась удивительно знакомой. И тут он вспомнил, что точно такая же дверь была в казенной винной лавке в Темникове, мимо которой он ежедневно ходил в гимназию. Он знал, что в такой лавке торговали водкой.
