За прошедшие годы, когда деньги практически ничего не стоили, так как на них вообще нигде и ничего купить было нельзя, многие служащие люди так привыкли к их бесценности, что почти не удивлялись, когда за какой-нибудь аршин ситца или за пачку махорки приходилось платить двести тысяч рублей, а то и больше. Рады были тому, что вообще можно купить.
К числу таких семей относились и Пигуты.
На приобретение учебников Боря получил относительно солидную сумму, во всяком случае, больше полумиллиона. Эта сумма составляла чуть ли не половину жалования его тетки. Но ее это не смутило.
Она, как и другие, привыкла жить не на жалование, а на паек, да на приобретения, получаемые способом обмена своих старых, еще «дореволюционных» вещей, из одежды на продукты.
Несколько необходимых книжек мальчик купил в государственном книжном магазине, открывшемся недавно, за сравнительно невысокую цену. Хотя книжки эти были отпечатаны на очень плохой бумаге и имели непривлекательную внешность, однако они были именно теми учебниками, которых ему недоставало. Часть письменных принадлежностей удалось достать тоже по твердым ценам, но большинство – карандаши, перья, бумагу – приобрел по спекулятивной цене у нэпманов. Бумага, продаваемая «нэпманами», серая, грубой выделки, писать на ней было сплошной мукой: чернила расплывались, перо за что-то цеплялось, появлялись бесчисленные кляксы, а учителя требовали чистоты и аккуратности. В школах выдавали на ученика в год по каждому предмету по одной тетрадки, сделанной из хорошей бумаги, но понятно, что этого хватало ненадолго. Боре посчастливилось набрести на базаре на бывшего чиновника, продававшего чистые листы из старых канцелярских книг. Тетради, сшитые из этих листов, отличались аккуратностью и очень ему помогли.
Если мы вспомним то, что писала когда-то про Бориса Стасевич, характеризовавшая его как страшного неряху, и признаем, что ее характеристика являлась совершенно справедливой, и не только по отношению к его внешнему виду, но и его школьным принадлежностям, то здесь в Кинешме его словно подменили, особенно в отношении к школьным делам.
И если в Темникове его тетради могли быть примером того, как их не надо содержать, то здесь его тетрадки часто ставились в пример по аккуратности записей, произведенных в них. Мы не беремся объяснить, отчего это произошло, но думаем, что сыграло роль то, что он увидел, как трудно и дорого достаются тетради. Возможно, повлияло и то, что из преподававшегося в школе исчез такой ненавистный для него предмет, как чистописание. Собственно, теперь за тем, чисто или грязно пишут ученики, в школе никто не следил, наблюдали лишь за содержанием и орфографией, а чистота и аккуратность лежали на совести самих учеников. А Борис относился к такому типу людей, которые без понукания могут свернуть горы, а любое принуждение вызывает у них какое-то внутреннее противодействие.
