За этими занятиями дорога до леса пролетела быстро, и скоро они уже оказались окруженными высокими елями и соснами, около которых виднелись белые стволы берез, шуршавших своими почти уже совершенно желтыми листьями, и серых осин, покрытых, в отличие от своих подруг, листочками красного цвета. Леса Костромской губернии были, да в некоторых местах еще и сейчас остаются, большими, густыми, населенными самыми различными птицами и зверьем. В них всегда было много грибов и ягод. Правда, в конце сентября можно надеяться только намаслят, рыжиков, да запоздалых подосиновиков, но в это время должны были быть грузди и, на что больше всего рассчитывал Борис, опята.
Афанасьевы хотя и жили рядом с этим лесом, знали его плохо, а грибных и ягодных примет не знали совсем, поэтому Борис и тут занял руководящую роль. Ему, прожившему несколько лет в Николо-Берёзовце, в самой лесной глухомани Костромской губернии, а затем в Пуштинском лесничестве, все эти приметы и признаки были известны назубок. В каждом лесу он чувствовал себя как дома, поэтому и в этом пригородном лесу, тянувшемся, как потом выяснилось, почти до самой Москвы, он освоился быстро.
Очень скоро ребята набрели на старую вырубку, и на пнях оказалось много опят, а в ближайшем от этой поляны соснячке нашлись и маслята, и рыжики. Зайдя поглубже, в более глухое место, где стояли тесными рядами высокие, мрачные ели, они набрали немного и больших разлапистых белых груздей. Ну а рябину и искать не требовалось, она росла повсюду. Правда, морозов еще не было, и есть ягоды ее было нельзя. Борис объяснил своим новым друзьям, что рябина становится вкусной только после того, когда ее прибьет первым морозцем. Корзины оказались заполненными, поэтому рябину наломали ветками и несли целыми охапками. Сумел Борис найти нечто особенное и для Кости, им оказался молодой ежик. Как и в Пуштинском лесничестве, их в этом лесу встречалось много. Борис хорошо знал, где они обычно живут, и поэтому довольно легко сумел поймать одного из них. Ежа посадили в кепку одного из братьев Афанасьевых, который и нес ее самым торжественным образом.
Часа в четыре дня ребята возвратились домой, веселые, возбужденные, а Афанасьевы, кроме того, и еще восхищенные способностями своего нового приятеля. Он и до этого успехами во всех играх, начитанностью и умением интересно рассказывать о прочитанном успел приобрести у них популярность, а теперь они преклонялись перед ним, и с этих пор до самого отъезда его из Кинешмы он всегда был их вожаком.
