У Анны Николаевны даже мороз побежал по коже, когда она подумала о всех гадостях, которые вытворяют уличные мальчишки и которые, кто знает, этот Борис может привить ее ненаглядному, ее единственному Костику… Но нет, тут же гнала она от себя эти мысли, я присматривалась к нему целый день и ничего, абсолютно ничего предосудительного за ним не заметила. А Костю он совершенно преобразил. Ведь тот за целый день ни разу не капризничал. Да!.. Что же делать?
А содержание второго ребенка? Во что оно выльется? Оправдает ли его труд то, что на него будет затрачено? Спрашивала она себя и сама же отвечала:
– Нет, конечно, нет! А разве в этом дело, опять ставила она вопрос. Разве я хочу превратить его в батрачонка? Конечно, нет. Я не хочу, чтобы он сидел дома без дела, но ведь я не хочу и «эксплуатировать» его. Она улыбнулась, произнеся в мыслях это новое модное слово. Ишь, как я стала рассуждать, ишь какие научные слова выкамуриваю. Наверное, Митя здорово удивился бы. Ну, да ладно. Что же все-таки делать с Борисом. Куда его деть? Ведь это же не приблудившаяся собачонка, а человек, и притом всё-таки родной человек. Как там не вертись, а ведь он родной племянник мужа. На улицу его не выбросишь, да и в приют отдать совестно… Жалко… Да и чего греха таить, понравился мне он самой чем-то, – призналась Анна Николаевна себе.
– Завтра, вернее, уже сегодня, поправилась она, – время-то уже далеко за полночь, нужно будет с Дмитрием разговор вести. Что же ему сказать?… Ладно, пусть Борис остается, в конце концов, избавиться всегда можно будет. Увидим, что он не таков, каким показался вначале, ну и отдадим в какой-нибудь приют. А может быть, еще и отец его найдется. Значит, так и сделаем… – Закончила она свои размышления.
Как видите, Дмитрий Болеславович Пигута плохо знал свою жену, если предполагал, что она будет способна на Боре вымещать свою неприязнь к его матери и сестре. Если мы, пользуясь нашим правом, правом автора, правильно прочитали ее мысли, а нам думается, что это именно так и есть, она ни на одну минуту даже не задумалась над тем, чтобы хоть как-то отразить свою ненависть к Марии Александровне Пигуте, к Елене Болеславовне и его матери на Боре. Хотя, по совести говоря, эти женщины причинили ей немало горя.
Забегая вперед, пользуясь тем же правом автора, следует сказать, что хотя Боре за время его жизни в семье дяди пришлось многому научиться и основательно поработать, его «злая тётка» никогда не попрекала его ни бабушкой, ни его матерью, хотя и отзывалась о них не очень лестно.
