– Ну и что же, пусть выгоняют. Не пропаду, не маленький, – подумал он и уже смело взялся за ручку двери выходящего на двор черного хода квартиры.
Но в это время на лестнице послышались торопливые шаги, дверь открылась. В ней показалась фигурка тоненькой девушки с растрепанными рыжеватыми волосами, курносым вздернутым носом и большими серыми глазами, в которых искрились насмешливые огоньки. Одета она была в какое-то старое ситцевое платье, полностью потерявшее свой первоначальный цвет и с совершенно выгоревшими цветочками. Спереди на ней был одет белый, довольно затасканный передник. Открыв дверь и увидев Борю, девушка удивилась, отчего ее серые глаза округлились и стали еще больше, а ее рыжеватые брови поднялись вверх. Выражение ее лица стало таким смешным, что мальчишка не выдержал и рассмеялся, она рассердилась.
– Чего зубы скалишь? Ты к кому? Чего тебе? – спросила она, стараясь казаться строгой, что, кстати сказать, ей не очень-то удавалось. Она говорила обычным волжским говорком с четким произношением и ударением на букву «о», от которого он за свою жизнь в Темникове уже отвык. Эта «окание» живо напомнило ему маму и Ксюшу, которые тоже «окали», напомнило Плёс, его жизнь «дома», ему сделалось как-то свободно и легко, и он довольно весело и бодро ответил вопросом на вопрос:
– Здесь Дмитрий Болеславович Пигута живёт?
– Здесь, а что?
– Ну, вот их хорошо… Я его племянник, к нему приехал.
– Племянник?! – изумилась девушка, пропуская гостя в дверь. Затем, видя, что он никак не может справиться с корзиной, железной банкой и шинелью, которую он дорогой снял и повесил на руку, выхватила у него корзину и, подняв ее на плечо, с легкостью, доказывавшей, что физическая работа ей не новость, помчалась вверх по лестнице. Мальчик едва за ней поспевал. Когда они вошли в кухню, из комнат раздался негромкий низкий женский голос:
– Настя, кто это там?
Услышав вопрос, Настя поставила корзину на пол и, оставив приехавшего у входных дверей, перебежала кухню и скрылась за дверью, ведущей в комнаты.
Несколько минут оттуда доносился ее окающий тонкий голосок, что-то торопливо объясняющий, и другой низкий, недовольный, удивленный, но вовсе уж не такой страшный. Голос этот, по-видимому, принадлежал Бориной тетке.
В дверях показалась высокая, красивая, черноволосая и черноглазая женщина, одетая в темное платье, красиво облегавшее ее стройную фигуру, из-за ее спины выглядывала смущенная веснушчатая рожица девушки…
