Дорога заняла около часа. Погода стояла чудесная, было начало золотой осени, сияло яркое солнце, в воздухе носился тончайший аромат увядающих листьев и цветов, которых по дороге попадалось очень много. Город поразил мальчика обилием зелени: палисадники и небольшие скверики имел почти каждый дом. Большинство улиц немощеные, и на них росла мягкая невысокая зеленая травка.
После оглушающего шума Москвы здесь было сравнительно тихо, хотя, конечно, значительно шумнее, чем в Темникове.
Часто слышались гудки паровозов, раздававшиеся сзади со стороны железнодорожной станции и откуда-то снизу, где, наверно, тоже проходила железнодорожная ветка.
Но вот вдруг откуда-то сбоку раздался низкий приятный гудок, совсем не похожий на паровозный. Он напомнил Боре что-то давно знакомое, известное с раннего детства… И он невольно воскликнул:
– Ой, что это?
Парень равнодушно оглянулся и сказал, упирая на «о».
– Пароход снизу прибежал, к пристани подходит, по гудку-то «самолет», наверно… В это времяулица, по которой шли наши путники, поднялась в гору, и Боря увидел широкий волжский простор, а на нем большой белый пароход, медленно, как бы нехотя, шлепавший колесами по воде и приближавшийся к выкрашенной зеленой краской, местами облезшей и облупившейся, очевидно, давно не ремонтировавшейся пристани. Он остановился, очарованный этим зрелищем, напомнившим его раннее детство. Встал и его попутчик, он поставил корзину на землю и, взглянув на расстилавшуюся под их ногами Волгу, указал вдаль рукой:
– А вон там, за мыском, и наша деревня, верст пятнадцать отсюда, не более будет… – Он немного помолчал, что-то вспоминая, затем взвалив корзину на плечо и махнув рукой, как бы отгоняя от себя какие-то неприятные мысли, проговорил: – Ну, пошли, что ли…
Они отправились в дальнейший путь. Нужно сказать, что он скоро и кончился. Пройдя по горе около полуверсты, они очутились на окраинной улице, которая и оказалась 2-й Напольной, а еще через несколько минут они уже стояли и перед домом Кузовкина, в котором находилась квартира Дмитрия Болеславовича Пигуты.
Еще раньше, как только они очутились на Напольной улице, парень сказал:
– Ну вот, слава богу, дошли. Вот она 2-я Напольная, я её хорошо знаю, тут больница недалеко, мы туда с отцом года три тому назад дрова поставляли. Чей у тебя дом-то?
Следует вспомнить, что в то время в большинстве городов дома на улицах обозначались не по номерам, а по хозяевам и на письмах писали: «улица Набережная, дом Петрова», так и сейчас «носильщик» спрашивал у Бориса не номер дома, а фамилию того, кому он принадлежал.
