К сожалению, не обошлось и без осложнений. От невыясненной причины, а, может быть, и как следствие ослабления организма, у ребенка на лице и кое-где на теле появилось много маленьких нарывчиков, быстро прорывавшихся и покрывшихся корочками. Эти болячки очень беспокоили ребенка.
Все тот же Ашурков установил диагноз – импетиго. Он выписал какую-то жидкую мазь с применением ртути – каломели. Однако эта мазь, как и многочисленные средства, рекомендованные соседками, особого эффекта в лечении этого заболевания не дали.
Борис вспомнил, что когда-то подобные гнойнички были на бороде у одного из сторожей лесного склада. Помнила об этом и Катя, помнила она также и то, что тогда этот старик вылечился каким-то лекарством, содержащим серу. Она попросила мужа попробовать выписать подобное же лекарство и для дочки.
Поискав в соответствующих справочниках, Борис нашел лекарство, содержащее серу, которое в аптеке так и называли – болтушка.
Применение этой болтушки оказало хорошее действие.
Наконец, постоянный материнский уход, регулярное кормление и применение описанных лекарств оказали свое действие. К середине августа Катя снова стала носить ее в ясли. К этому времени девочка уже подросла, и Катя, кроме утреннего кормления и вечернего в яслях, кормила ее только один раз.
Вскоре Майя набрала потерянный вес и стала снова подвижной и веселой девочкой.
Нужно заметить, что ни в раннем детстве, ни потом, даже во время болезни, Майя не доставляла столько беспокойства родителям, как ее сестренка Нина. Спала она всегда удовлетворительно и в остальное время дня вела себя спокойно.
За время пребывания с больной дочкой дома, Катя как следует занялась обработкой имевшейся в ее распоряжении грядки. И выраставшие там огурцы и помидоры обещали дать хороший урожай.
Поспела шелковица, ведь около дома росло огромное дерево. Ребята Нечитайло, Ленька – сын хозяина, Эла и Нина Алешкины, собирая и поедая в огромных количествах ягоды этого замечательного дерева, были вечно перемазаны его соком. В доме находился пес Пушок, кошка Мурка, а в сарае похрюкивал уже подросший поросенок, которого собирались осенью заколоть. Катя как-то выразилась:
– Начинаем обрастать хозяйством…
Наступила осень, начались занятия в институте. На 3-м курсе Борису уже по-настоящему пришлось столкнуться с практической медициной и целым рядом совершенно новых для него дисциплин. Окончившие 3-й курс уже считались настоящими медиками и имели право занимать фельдшерские должности. Герасименко с каждым годом, когда отходили в прошлое теоретические предметы: физика, химия, физиология и гистология, и наоборот, появлялись новые: терапия, хирургия, оперативная хирургия, топографическая и патологическая анатомия и другие, стал чувствовать себя значительно свободнее, так как эти предметы ему были знакомы не только потому, что он в свое время учился в фельдшерской школе, а также и потому, что он их отлично выучил за время своей 30-летней практики. Таким же, как Борис, Быков, Сергеев, да и многим другим, учиться стало труднее.
