Все чаще и чаще возникали разговоры об арестах видных в городе людей, якобы тоже оказавшихся врагами народа. Покончил жизнь самоубийством председатель Краснодарского горсовета.
Как мы теперь знаем, наступило время «ежовщины», оголтелой расправы с лучшими людьми партии, комсомола и советского государства. То, что через много лет получило название «культа личности».
Борис чувствовал, что и у него почва под ногами не очень прочна. Он бы беспокоился и переживал бы еще больше, если бы знал свое положение точнее. Лишь по окончании института он узнал, что один из его «друзей», коммунист Сергеев, видимо, желая выслужиться, написал на него грязный клеветнический донос. В нем он обвинял Алешкина в срыве политзанятий и в политическом разложении студентов. Этот донос представлял собой грубейшее извращение фактов. Но если бы он попал в органы НКВД, то для того времени мог бы послужить, если не полным основанием для ареста, то во всяком случае, немедленного исключения из института.
К счастью Бориса, заведующий секретной частью института, он же секретарь партячейки института, коммунист Шаповалов учился в одной группе с Борисом. Он был свидетелем описанных в доносе событий, видел, как в нем извращены имевшиеся факты и, положив его в дело Алешкина, дальнейшего хода ему не дал. Так, можно сказать, чудо спасло от краха не только все мечты Бориса, но и судьбу всей его жизни и его семьи.
Через несколько дней после начала летних каникул, когда Борис готовился принять все хозяйственные домашние дела на себя, а Нина уже уехала в Кострому, его вызвал военкомат для направления на переподготовку, как политрука запаса.
В военкомате какие-либо споры были бесполезны. И Алешкин, собрав необходимые вещи, отправился к месту назначения – в лагерь, расположенный недалеко от города Новороссийска.
В полку его направили политруком стрелковой роты. На следующий день после инструктажа он подошел к комиссару полка и попросил принять его для личной беседы. Тот назначил ему время.
Проведя утром следующего дня политзанятия в роте, проинструктировав младших командиров о плане политинформации и занятий во взводах и отделениях, Алешкин направился к комиссару полка.
Он рассказал последнему о своем неопределенном партийном положении и просил совета, как ему быть в дальнейшем. Комиссар от дачи каких-либо советов уклонился, обещая доложить об этом случае в политотделе дивизии, а пока рекомендовал как можно добросовестнее выполнять свои обязанности.
