Слушая его довольно таки путанный и сбивчивый рассказ, Катя была поражена.
«Как? Ее Борька, клявшийся ей в любви и, очевидно, действительно ее по-настоящему любящий, ей изменил и с кем? С какой-то продажной тварью, наградившей его позорной, грязной болезнью, да как он мог, как он смел так опозорить, так обесчестить ее и себя и разбить их такое, казалось, прочное счастье?!».
В ее глазах, наполненных слезами, отразились все эти чувства: и боль, и презрение, и стыд, и возмущение, и жалость. Все это видел, глядя на нее Борис, и был готов от стыда и презрения к самому себе провалиться сквозь землю.
Первым побуждением Кати было немедленно уйти от Бориса, раз он такой, пусть один и живет. Но уже через несколько минут, видя, как Борис после окончания своего рассказа опустился на землю около дверного столба, закрыв голову руками, и весь сотрясается от душивших его рыданий, она пожалела его… Ведь она любила…
«А ведь он дурак! Большой, а дурак. Его обвела эта тварь вокруг пальца, заразила, а теперь, может быть, еще и смеется над ним.
Он и так очень строго наказан, а тут еще я его брошу, он совсем пропадет!
Да и я тоже, хоть он и сделал подлый поступок, а я все равно люблю его, мне его жалко… Как я буду без него? Да и не одна я, нас ведь двое, а скоро и трое будет… А ведь еще ему и сказать ничего не успела».
В это время Борис поднял мокрое от слез лицо и, взяв сидящую жену за руку, жалобно произнес:
– Катя, прости меня, если сможешь, никогда больше я тебе такого огорчения не принесу, ведь это было первый и единственный раз… И я очень жестоко наказан за это. Сейчас мне очень плохо! Прости!
И в душе она простила его, но когда он покрывал поцелуями ее руки, она немного брезгливо отстранилась, посмотрела на него какими-то пустыми глазами и сказала:
– Ты знаешь, Борис я сейчас соглашаюсь с тобой уезжать, не столько из-за того, что этот твой проступок могу простить, сколько из-за того, что у меня безвыходное положение. Я останусь жить с тобой из-за Элы, да того ребенка, который скоро во мне стучать начнет.
– Как?! – удивленно и радостно воскликнул Борис.
– Да вот так… Я опять беременна и уже все сроки для аборта пропущены, да и запрещены ведь они теперь. Хотя, если бы я знала какой ты мне «подарок» из Краснодара преподнесешь, я бы все равно что-нибудь сделала. Ну, да теперь уже поздно. Пойди, умойся… Пойдем завтракать и давай сделаем так, чтобы никто ничего не заметил, я не хочу, чтобы о моем позоре узнали мои родные.
