Мы, правда, не рассказали еще об этом, но для полноты картины нужно сказать, что, как только в станицу вошли румыны и почти одновременно с ними и немцы, они стали устанавливать свой порядок – «ордунг». Из унтер-офицеров был назначен военный комендант, одновременно назначили и старосту. На последнюю должность назначили отца той девушки Нюры, которая была домработницей у Алешкиных. Оказалось, что ее отец в прошлом – один из самых богатых кулаков Александровки, но в период коллективизации так ловко сумел перекраситься и замаскироваться, что его взяли на работу конюхом в колхоз и даже считали примерным колхозником. Впоследствии выяснилось, что именно благодаря его «стараниям» колхоз, эвакуируя крупный рогатый скот, не сумел вывезти ни одной лошади.
Перед приходом немцев лошадей разобрали станичники, причем главным образом из той зажиточной части казачества, которые остались, «законспирировавшись», с 1931–1933 гг. Сейчас из них в станице и создали полицию. Эти полицейские свирепствовали по отношению к беднякам, семьям красноармейцев и особенно иногородним самым беспощадным образом.
Стало известно, что староста и Сахаров уже составили список находившихся в станице бывших советских служащих, партийцев, комсомольцев, активистов, не успевших эвакуироваться. Все они подлежали уничтожению. Для этого почти напротив роддома на площади уже выстроили виселицу. Одной из первых в этом списке значилась и Екатерина Петровна Алешкина, бывшая активная работница администрации Крахмального завода и общественница.
Многих из этого списка уже арестовали и вывезли в Муртазово. Пока же в самой станице случаев казни не было.
Может быть, и началась бы эта расправа, но на радостях и староста, и его подручные, а вместе с ними и немецкий комендант затеяли повальную пьянку и, упиваясь самогоном до бесчувствия с утра до поздней ночи, почти никакими делами не занимались.
Так прошел ноябрь и первая половина декабря месяца 1942 года. А за эти дни на фронте что-то произошло.
Вдруг совершенно неожиданно строители прекратили постройку моста и, переправившись на противоположную сторону Терека в Муртазово, уехали.
В квартиру Алешкиных въехали новые постояльцы – это были три офицера СС со своими денщиками.
Надо сказать, что эти новые немцы вели себя еще более нахально и омерзительно. Они, правда, не лазили за вареной картошкой в чугунок к Кате, но заставляли ее греть воду и, не стесняясь ни ее, ни девочек, которых из-за холода и дождей нельзя было выпроводить на улицу, раздевались догола и мылись здесь же, в кухне. Затем, предварительно наевшись принесенной денщиками еды и напившись шнапса (водки), ложились спать, размещаясь на всех, в том числе и детских, кроватках. Впрочем, дело не всегда обходилось так мирно.
